Автор: Шульгульма
Пейринг/персонажи: Тоцука Татара/Фушими Сарухико, Фушими Сарухико|Ята Мисаки
Рейтинг: PG-13
Жанры: повседневность, хёрт-комфорт
Размер: 2300 слов
Краткое содержание: Так уж случилось, что Татара родился любознательным.
Предупреждения: Очень авторский Тоцука
Подарок для [Laliho] по заявке:
Хочу: Авторский фик или перевод; Тоцука/Фушими, Тоцука/Ята, Куро/Тоцука, Мунаката/Тоцука, Суо/Тоцука/Изумо (не треугольник, только тройничок), джен про Хомру; Экшен, херт-комфорт, юмор, юст или романтика. Можно что-то новогоднее. Можно АУ.
Не хочу: гендерсвитча, стеба, мпрега, омегаверса, любовных треугольников, флаффа, всякого психодела, персонажей кроме тех, кто указан в п. 2.2.
Так уж случилось, что Татара родился любознательным. Разобраться, что и как устроено, отыскать истоки того или иного события, проследить разнообразные мотивы таких схожих человеческих поступков – кажется, весь его жизненный путь был сложен из подобных желаний. Не сказать, что эта его особенность сильно напрягала, но порой было довольно утомительно менять увлечения одно за другим. Любые увлечения. Ведь, в конечном итоге, все загадки разгадывались, все вопросы приводили к ответам, все встреченные люди раскрывали свои сердца перед ним. А, насытившись долгожданными знаниями, его натура требовала новизны, да поинтереснее. Татара прекрасно помнил, почему пошёл за Королём: взгляд Суо обещал многое.
Мальчишка появился в Хомре как раз в тот момент, когда Татара плескался в пучинах информационного сплина. Новым впечатлениям взяться было неоткуда, и Татара занимал себя абсолютными бессмыслицами: то играл с Бандо в шахматы, то учился расчёсывать длинношерстных овчарок-колли вместе с Фуджишимой. Да так и варился в собственном соку.
Они пришли вдвоём – Татара мысленно улыбнулся: будто бы Хомра была развлекательным центром для юнцов. Только на таких же вечно не расстающихся Дэву и Читосе они совсем не походили. Те всегда выглядели единым монолитом, нерушимой связкой. Где Читосе не хватало ума или такта, ответственность брал на себя Дэва; в критических же ситуациях дурашливость и беззлобность Читосе зачастую спасала ребят от неприятностей – и неважно, что виноват в этих проколах почти всегда был сам Читосе. Татаре нравилось смотреть на их работу в тандеме, а ещё больше провоцировать их на занятное сотрудничество. Да и внешне они тоже неплохо гармонировали. А эти новенькие лишь судорожно цеплялись друг за друга, жались поближе и боялись остаться одни. Улыбка быстро сменилась разочарованием: видимо, Татаре снова не светило повеселиться.
Он прочитал их с первого взгляда. Мелкий, позже представившийся Ятой, манил простотой, как детский конструктор – использовать его было так же легко, да и чем-то дельным он мог получиться только при правильном сложении всех деталей. Он осматривал бар горящим взглядом, то и дело стреляя глазами на своего спутника в поисках одобрения. Тот показался Татаре ещё более предсказуемым. Поношенная форма висела на его худощавом теле небрежно, но не сказать, что неопрятно. И Татара был уверен, что голова паренька была забита точно не его внешностью, а кое-чем другим. Скорее даже, кое-кем. Он стоял на шаг позади Яты и всей нервозно-напряжённой позой выказывал недоверие, как новому месту, так и выбору своего друга. Однако спорить, видимо, не решался, как и лишать Яту своей защиты. Татара уже представлял, как он будет ежедневно таскаться за мелким комком простодушия недовольной, но послушной тенью. Пока не столкнулся взглядом с усталыми злыми глазами. Паренёк явно мысленно разносил «Хомру» по кирпичикам, крутя на вертеле всех, кто нарушил его спокойствие. Татара второй раз в жизни видел глаза, которые обещали. Мальчика звали Фушими Сарухико, и Татара решил во что бы то ни стало просмотреть всё, что тот мог предложить.
* * *
– Скажи, Фушими, ты настолько любишь читать?
Татара взял Яту под свою опеку с первого дня, но тогда он и представить не мог, насколько это окажется забавным. Фушими бледнел от злости, как минимум, на два тона, каждый раз, когда Татара приближался к нему меньше, чем на пять шагов. А стоило уделить внимание Яте – и вовсе наливался, как яблочко, зелёным. Ята нуждался в авторитете, Фушими авторитеты уважал. И это была единственная причина, по которой он не кидался с кулаками на старших. Он только крепче сжимал пальцы на очередной книге и терпеливо ждал, пока его друг к нему вернётся, не обращая внимания ни на кого кроме. Татара тоже ждал – когда Фушими наконец взорвётся, поэтому продолжал настаивать.
– О, Фушими, доброе утро, что сегодня интересного пишут?
Ожиданий Татары он не обманывал: неизменно прикрывал Яту в случае малейшей опасности, смиренно следовал за ним по пятам и настойчиво игнорировал задаваемые вопросы. Фушими всего лишь обманул его надежды. Он стойко переносил день за днём назойливость Татары и равнодушие друга, скрываясь за маской безразличия. Только глаза всё так же притягательно горели огнём презрения, когда Татара отрывал его от чтения снова и снова.
Терпения Татары хватило на месяц. Фушими уже откровенно бесил своей покорностью. Татара жалел, что потратил на него столько времени впустую. Но и оставить парнишку в покое теперь тоже не мог: всё из-за того же времени, да и уязвлённая гордость напоминала о себе вместе с ожесточившимся интересом. Фушими всё так же не подпускал к себе никого, и, возможно, именно его отстранённость сыграла против него. Жалости Тоцука не испытывал ни к кому - с шальных времён отрывания бабочкам крылышек.
* * *
Начало нового месяца – счёт которых, по непонятным причинам, теперь вёлся со дня появления Фушими в Хомре, – Татара встретил игриво-радостным настроением. К сожалению, Фушими этого не оценил, на что Татара и рассчитывал.
Кусанаги с утра уехал за продуктами, Ята восхищённо смотрел в рот Королю, развалившемуся на диване и что-то лениво вещавшему, а искомый Фушими устроил притон одиночества у барной стойки со стаканом сока в руках. Татара поспешил поприветствовать его в первую очередь.
– Доброе утречко, дорогой кохай, – острые плечи под рукой напряглись от его вкрадчивого шёпота, и через мгновение Фушими как ошпаренный вырвался из объятий.
Это был отличный старт отличного плана. Татара еле сдержал смех в ответ на недоуменный взгляд и сочувствующе поджал губы.
– Я просто подумал, что ты скучаешь в такой славной компании. И я как образцовый семпай должен помочь тебе справиться с тоской, – Татара кивнул в подтверждение своих слов и постарался улыбнуться как можно дружелюбнее.
Лицо Фушими на мгновенье исказила насмешливая гримаса, но, быстро опомнившись, он взял себя в руки и как-то уж по-солдатски отчеканил:
– Спасибо. Не нуждаюсь.
Но смыться ему не удалось. На удивление, даже Ята играл на стороне Татары.
– Сару, ты наконец-то подружился с Тоцукой. Я же говорил, что он классный, – Ята подскочил к ним внезапно и повис на плечах Фушими, почти так же, как сам Татара парой минут раньше. От прикосновений Яты Фушими не дёргался, что-то подсказывало Татаре, что он со своим планом на верном пути.
На последних словах Ята щенячьим взглядом уткнулся в Татару, и тот впервые почувствовал нечто сродни благосклонности к нему – и нет, не потому что Ята назвал его классным, просто в этот момент мальчик выглядел так, будто нашёл то, что давно искал, и теперь безвозмездно фонил счастьем. Фушими нелепо смотрел на него, пока тот уставился на Тоцуку, а потом, коронно цокнув, поднялся на ноги и, перед тем как уйти, обернулся на Татару. Тогда Татара наконец заметил, что его глаза горели ещё и обидой.
* * *
На что и на кого обижался Фушими, Татара так и не понял, хотя честно пытался. Поэтому он просто продолжил испытывать терпение Фушими и свои актёрские способности.
Быть милым Татаре было легко. Со всеми, кроме Фушими. Тот бесил неимоверно и перманентно. Как минимум, своей твердолобостью. Даже по прошествии времени он не вёлся на болтовню, не старался быть дружелюбным, не интересовался делами Хомры. Татара искренне удивлялся тому, что он всё ещё с ними, а потом вспоминал, благодаря кому, и злился сильнее. Татара считал, что Фушими себя связывает бесполезными и тягостными отношениями, и совсем не о Хомре думал он в такие моменты. Но тот либо не замечал очевидного, либо не хотел замечать. И это тоже выводило Татару из себя. И поэтому он в свою очередь выводил из себя Фушими.
У него незаметно вошло в привычку здороваться с ним обязательно объятьями или похлопываниями по спине. Фушими раздражался, Татаре нравилось его наказывать. Поэтому он прикасался чаще: царапал ногтём костяшки пальцев, вытаскивая книгу их рук – посмотреть; скользил коленом по бедру, присаживаясь рядом и заводя разговор; а иногда и ладонью по бедру, когда Ята рассказывал особо удачную шутку, и сдержать эмоции в себе было невозможно. Фушими каждый раз вздрагивал, как в первый, а иногда так и продолжал чуть заметно трястись. Татара никак не мог взять в толк: от гнева, стыда или чего ещё.
Ята всё ещё был в его команде и активно поддерживал их «дружбу». И с тем же рвением продолжал мучить Фушими. Когда Татара уставал задаваться вопросом «зачем всё это Фушими?», он в мыслях приходил к следующему в списке «неужели Ята не видит, что творит?». Итог этих размышлений был таким же неутешительным, как и предыдущих, только вариантов ответа здесь было поменьше, ибо всё упиралось в ёмкое «он просто идиот».
Так вот этот славный «идиот» доводил Фушими ещё и тем, что постоянно спихивал его на Татару, говоря почти открытым текстом, что Фушими стоит расширять круг общения. Татара тогда не знал, кто злился сильнее: он или Фушими. В голове не укладывалось, как второй «идиот» всё ещё мог терпеть, и почему самого Татару это задевает так сильно.
* * *
Татара брал Фушими с собой в парк, на реку, в салон игровых автоматов и даже в библиотеку, которая наверняка казалась Фушими райским уголком. Таскать его за собой оказалось гораздо веселее, чем Яту, и гораздо приятнее, чем видеть, как Фушими таскается за Ятой.
Они даже научились разговаривать друг с другом. Правда, в основном короткими едкими фразами, но Татаре нравилось – по ним он мог понемногу открывать Фушими. Ещё неизведанного Фушими. На прикосновения тот по-прежнему реагировал болезненно, пусть и привыкал потихоньку. Но Татара уже, кажется, и забыл, что раньше наслаждался его неприязнью. Теперь ему инстинктивно хотелось брать прохладную ладонь в свою и вести Фушими за собой к озеру, фотографировать блестящую гладь и чувствовать, как от кисти вверх по телу расползаются мурашки: то ли от внезапного озноба, то ли от того, что Фушими не торопился отнимать руки, привычно клацая в КПК с независимым видом.
И почему-то именно после одной из таких мирных прогулок Фушими сорвался.
* * *
Они возвращались в «Хомру» на закате. Летом солнце заходило за горизонт совсем по-особенному, рисовало в небе нежными оттенками персикового, и Татаре было интересно: станут ли насыщеннее цвета, если подойти ближе, отправиться за реку, где раскинулось бескрайнее поле. Фушими, как всегда, спешил к своему ненаглядному Яте, а Татаре иррационально хотелось удержать его рядом подольше: и потому, что с угрюмым Фушими было на удивление уютно, и потому, что изнутри грызло неясное мерзкое предчувствие. Татара не хотел, чтобы Фушими страдал ещё больше, но тот к нему прислушиваться не желал.
С Ятой и Камамото они столкнулись у самого бара. Фушими заметил их издалека и, недовольно поджав губы, не спускал с ребят глаз. Ята вихрем промчался мимо, таща Камамото за руку за собой, даже и не взглянув на Фушими. Он на ходу бросил что-то вроде «привет, Тоцука, Сару» и понёсся дальше под удивлённое бормотание Камамото. Фушими автоматически обернулся вслед и впервые за всё время их с Татарой знакомства повысил голос.
– Мисаки, куда ты? – вышло настолько жалко, словно зов о помощи, но Ята уже не слышал его.
Татара хотел бы разозлиться снова, но привычный гнев не приходил, как и любые другие эмоции. Он словно разом растерял их все, как Фушими потерял себя.
Тот стоял, опустив плечи и глядя себе под ноги, худые руки плетями повисли вдоль тела. Татара беспомощно оглаживал взглядом поникшего Фушими, но, что сделать или сказать, не знал.
Татара понятия не имел, сколько времени прошло, пока Фушими не встрепенулся, сжав кулаки. Он тихо промямлил себе под нос:
– Тоцука, я домой, – и, слегка пошатываясь, побрёл в абсолютно противоположную сторону.
Про артистично заходящее солнце Татара так и не вспомнил.
* * *
Он догнал Фушими на узкой тёмной улочке. Тот стоял, прижавшись лбом к каменной ограде одного из миленьких коттеджей, расположившихся рядами по обе стороны от дороги. Потрёпанный и усталый. Если бы Татару спросили, он вряд ли смог бы сказать, что чувствовал в тот момент: вину или давно забытую жалость. Но в груди тлел раскалённый уголёк, и на Татару накатывало запоздалым пониманием того, насколько, на самом деле, оказался одинок Фушими. Сколько усилий приложил сам Татара, чтобы сделать его таким.
Нетрудно было догадаться, что Фушими плакал: и по вздрагивающей спине, и по тихим всхлипам, разрывающим тишину безлюдной улицы. Татара подошёл к нему почти бесшумно, положил руку на плечо и повернул к себе лицом. Фушими плакал вымученно, зло. Татара предпочёл бы не видеть его таким, но держать в ладонях его опухшее лицо было приятно, словно драгоценность какую. Фушими смотрел на него одновременно испуганно и безумно, а из глаз всё лились слёзы. Татара отрешённо подумал, что будь на его месте кто-то более важный Фушими, тот бы так не расклеился, а ещё, что из-за запотевших очков он, небось, ничего не видел. Татара аккуратно снял их и положил в карман, а потом его словно накрыло волной. Самым важным знанием в мире оказался вкус слёз Фушими. Татара бездумно выцеловывал его лицо, гладил пальцами за ушами, путался в его волосах и дрожал в ответ на каждый приступ рыданий.
– Сарухико, пойдём! Пойдём со мной! – горячечно шептал он в губы.
И Фушими шёл. По петляющим подворотням, по плохо освещённым закоулкам. Двигался на чистых рефлексах. И опомнился только, когда Татара тихо прикрыл за ним дверь своей квартиры.
Он оглядывал Татару с головы до ног, словно в первый раз видел. Но смотрел без страха, только смущённо сжимал руки в замок, пока Татара не разгладил его ладони своими.
Когда они оказались в постели, Фушими уже немного совладал с собой и выглядел таким же индифферентным, как обычно. Если бы его не выдавал внимательный взгляд, Татара вполне мог поверить его спокойствию. Фушими ждал очередной боли, Татара со странной нежностью следил за взлетающими ресницами. А потом обрушил всю эту нежность на измученное сжавшееся тело.
Фушими дрожал от его поцелуев так же, как от слёз, и так же жадно хватал ртом воздух, а потом и губы Татары. Простые прикосновения мучили его, как удары, и он яростнее подставлялся под ласкающие руки. Цеплялся за Татару, как за спасательную соломинку, и это новое, ни с чем несравнимое ощущение медленно сжигало Татару живьём, пока он не истлел, целиком объятый удовольствием.
Утром он проснулся уже один и, наконец не чувствуя привычного в последние месяцы раздражения, подумал, что из него вышел плохой утешитель.
* * *
Через пару дней Фушими поджидал его возле их любимого – Татаре нравилось так думать – озера. Он вертел в руках подточенный водами камешек и не решался бросить, задумчиво глядя, как набегают к его сапогам лёгкие волны разбуженной проплывшим катером прозрачной глади.
– Семпай может научить тебя бросать, если ты не умеешь, – насмешливо поприветствовал его Татара и подмигнул.
Фушими в ответ посмотрел серьёзно и решительно.
– Я ухожу из Хомры, – голос его звучал так же.
Татара лишь пожал плечами и улыбнулся.
– Далеко?
– Пока не знаю, – немного нервным движением Фушими размял шею.
– Ята знает?
Фушими поморщился при упоминании о старом друге, но взгляда не отвёл.
– Пока нет.
Улыбка Татары стала ещё шире.
– Ты можешь пожить у меня, если хочешь.
Фушими оценивающе осмотрел Татару, – тот даже глаза закатил глаза от деланности этого жеста – и неожиданно тепло ухмыльнулся.
– Только если никто об этом не узнает.