Мастер пост 2014

[Secret Project]

код баннера

<div align="center"><a href="http://kprojectss.diary.ru/?tag=5018640" target=_blank><img src="http://s1.hostingkartinok.com/uploads/images/2014/01/4893f0b63d9d1dca2ccc306233d3c2e9.jpg"></a></div>

Дорогие друзья! Котики! Фандомовцы! Развратотряд! Наши олени и Санты!

Ещё раз поздравляем с прошедшими Новым годом и Рождеством, желаем Вам счастья и любви, вдохновения и успехов, человеческого тепла и правильного движения жизни, хороших (и тёплых!) друзей под боком, удачи, гармонии и приключений!
Мы благодарим всех авторов и их помощников, всех наших Сант - больших и маленьких - за Ваш труд, за Ваши истории и фантазию, за Вашу кропотливую работу и желание порадовать. За то, что в итоге все-все получили свои подарки.
И, конечно, за то, что вы откликнулись и пришли месяц назад подавать заявки по любимому фандому, - без Вас бы ничего не получилось.
Так что спасибо Вам за маленькие чудеса и одно большое - за то, что Вы до сих пор в фандоме и любите его, как прежде.
До новых встреч и приключений! ; )

С искренними уважением и любовью,
Ваши Secret Project и его покемоны-орги

Автор	Получатель	Подарок
Анж - Мать Забвения	Shisui-sama	Solar Wind - Суо/Мунаката, NC-17, 8136 слов
[Laliho]	Chiisai Kiseki	Loved You First - Суо/Тоцука, R, 1349 слов
Songs~about~wind	Сиоми Най	Арт - Куро/Неко, G
Xapyka96	Шульгульма	Beholder - Фушими/Ята, R, 669 слов
Шульгульма	[Laliho]	На пути к свободе - Тоцука/Фушими, Фушими|Ята, PG-13, 2300 слов
Din Battler	Изуэль	С Рождеством! - Дайкаку/Адольф, PG, 629 слов
EmilleS	Гэндальф Голубой, совратитель гномов	Блики - Мунаката/Фушими, PG-13, 722 слова
Shisui-sama	Celiett	Месть - Суо/Мунаката, PG-13, 1180 слов
Изуэль	.Крист	Лучшее время для чудес - Куро, Широ, Нэко, PG, 421 слово
Flash Gordon	Xapyka96	Призраки и живые: дважды двое - не четверо - Фушими, Ята, PG-13, 2016 слов
Remira	Grey_Smoke	Струны Алисы - 3YL!Мунаката/7YB!Суо, 3YL!Мунаката/Суо, NC-17, 16090 слов
Celiett	Dr. Troay	Чужими глазами - Фушими/Ята, PG-13, 1528 слов
Dr. Troay	Songs~about~wind	Без названия - Фушими, Ята, G, 1227 слов
Chiisai Kiseki	Анж - Мать Забвения	Не бояться - Суо/Ята, Тоцука, Кусанаги, PG-13, 3796 слов
Grey_Smoke	Flash Gordon	Без названия - Мунаката/Суо, намеки на Суо/Кусанаги, R, 6040 слов
Сиоми Най	Din Battler	Lie to me - Дайкаку х Вайсман, PG
.Крист	Remira	Pazzo un Re - Мунаката/Суо, PG-15, 3830 слов
.Крист	EmilleS	Так вот какой ты, Северный олень - Мунаката/Суо, PG, 1051 слово
Grey_Smoke	.Крист	Без названия - 17YL!Мунаката, 7YB!Суо, условно-ОМП, G, 1344 слова

запись создана: 01.01.2014 в 19:24

@темы: Организационное, Мастер-пост

---

Подарок для Remira

[Secret Project]

Название: Pazzo un Re
Автор:  .Крист
Пейринг/персонажи: Мунаката Рейши/Суо Микото
Рейтинг: PG-15
Жанры: AU, экшен, хёрт/комфорт
Размер: 3830 слов
Краткое содержание: Их называют Хякуда и Секирю, выше которых только Тузы и небо. Если быть совсем честными, думает Суо, с удовольствием выворачивая руль до предела и слушая упоительный визг шин, то их называют Сумасшедшими Королями, выше которых нет ничего.
Предупреждения: мат, смерть персонажей
Примечания: *здесь должна была быть стена оправданий*

Подарок для  Remira по заявке:
Хочу: авторский фик или перевод; Мунаката/Суо или Кусанаги/Суо (раскладка принципиальна); целый год я была хорошей девочкой, писала порно, творила треш, угар и содомию, даже защищала честь пидорасов на ЗФБ и ФБ. Дорогой Санта, обязуюсь любить и почитать, если напишешь мне харт/комфорт (применимо к Суо), бодрый экшн или PWP (кинки в помощь: шибари, ограничение движения, лёгкий bdsm, но можно и другие). Любой сюжет в рамках жанров, ХЭ обязателен. В дополнение к перечисленному уважаю AU, юст и годный юмор. Мимими?
Не хочу: ангст, десфик, сонгфиг, стёб, мпрег, Мунакату-фиялку.

Mata hikareatte wa
Kurabeau koto de kenashite
Nando yoru ga megurou tomo
Makkurayami no dokka de kaketa jibun no piece dattara
search and kiss and destroy*

I

Их стравливают друг с другом, как бойцовских собак.

Новое развлечение Королей, которым надоели мелкие войны и борьба за игорный бизнес, — сводить своих юнцов в затхлом подвале, пропахшим потом и гнилью, — приносит неплохой доход и лёгкие победы между кланами, довольные ухмылки и реки крови, омывающей уязвлённую гордость мальчишек.
Мунакате сложно драться из-за плохого зрения, но он ни разу не проигрывает, поджимая губы и выпрямляя плечи, — ни на кулаках, ни на саблях, — как только Зелёный Король берёт его под своё крыло и мальком выбрасывает на импровизированную арену из грязи и унижения.
Бей или будешь убит, читает Мунаката в глазах своего босса, глядя исподлобья загнанным волком и украдкой потирая повреждённые запястья.
И Мунаката бьёт. Бьёт точно, без промаха и жалости, для которой внутри не остаётся места, с жёсткой улыбкой, уродующей, по мнению новой пассии Зелёного Короля, его детское прекрасное личико. Рейши бьёт до первой крови — всегда чужой — и затем опускает ладони, делает шаг назад, вслушиваясь в тишину и крепко сжимая рукоять сабли.
— Твой мальчик хорошо дерётся, — замечает как-то приятель Зелёного Короля, Хабари Джин, пока Мунаката стоит под пристальными взглядами верхушек. — Продай его мне.
Король пьяно смеётся и величественно машет рукой в сторону.
Забирай, говорит он, и Мунаката стискивает свою саблю крепче.

В первый же вечер Хабари бьёт его по лицу, сбивая с носа очки.
— Больно? — спокойно спрашивает он, глядя сверху вниз сквозь ресницы.
— Нет, — коротко отвечает Мунаката, не отводя взгляда и дрожа от ненависти.
— А здесь?
Хабари касается пальцем груди, в которой отчаянно бьётся сердце, и несильно надавливает. Садится на корточки, не прерывая прикосновения, и повторяет:
— Здесь. Больно?
Мунаката удивлённо моргает. И вместо ответа упрямо поджимает губы, чувствуя, как по щекам текут горячие постыдные слёзы.
Хабари пальцами берёт его за подбородок, заставляя поднять голову выше, вытирает большими пальцами мокрые дорожки, произносит негромко, словно взвешивая каждое своё слово:
— Я обучу тебя всему, что знаю сам, чтобы никто больше не смог заставить тебя чувствовать боль унижения и бесчестья.
Хабари говорит, что Мунаката — принц, несущий в себе наследие и силу Синих Королей, прервавших род около тридцати лет назад. Говорит, что со временем Мунаката всё поймёт сам и что будет платить за свою силу так же, как другие, потому что всякая сила требует платы и понимания. И что со временем маленький лорд научится защищать себя сам.
Во время первой тренировки Хабари замечает на его запястьях несколько шрамов и спрашивает, откуда они.
— От Короля, — спокойно отвечает Мунаката, окидывая кожу беглым взглядом. — Перед каждым боем он перебивал их палками, чтобы со временем я перестал чувствовать боль и держал оружие в руках уверенно.
— И ты держишь его уверенно?
Мунаката поправляет на носу очки и дёргает уголком губ.
— Не в сезон дождей, — говорит он и отбивает выпад своего учителя и приёмного отца.

У Хабари есть жена и сын.
Мунаката не спрашивает, чем они занимаются и какое положение занимают в пирамиде Зелёного Короля. Ему просто нравится, когда Хабари Тцубаки обматывает его запястья хлопковой тканью, вымоченной в травяном настое, шепча молитву старым богам. Нравится, когда она учит его чтению и письму, каллиграфии и истории своего древнего рыцарского рода. Или когда она стоит напротив с катаной в руке, со строгим пучком смоляных волос и спокойствием озёрной воды в глазах и вежливо просит его: «Пожалуйста, помните про осанку, Мунаката-сан».
Мунаката держит спину прямо и улыбается, когда Тцубаки-сан хлопает по его лопаткам веером, стоит ему хотя бы на мгновение расслабиться, и спрашивает, что хотел бы сегодня маленький принц на ужин: карри со свининой или пирожков со сладкой фасолью?..
Через несколько месяцев Хабари Джин сам рассказывает, чем занимается его семья. Он сидит за столом на коленях, держа в руках пиалу с чаем, и говорит, что добывает информацию, необходимую Зелёному Королю, анализирует её и вовремя дёргает за нужные нити. Что иногда они с Тцубаки уезжают в другие города и страны вместе и весело проводят там время, возвращаясь в Шидзуме с антиквариатом стоимостью в несколько миллионов йен. И что, может быть, в скоро времени они возьмут на одно из дел и Мунакату тоже.
— Зачем вы это делаете? — спрашивает его как-то Рейши, поправляя очки и глядя прямо в глаза.
Мунакате тринадцать лет, и он прекрасно понимает, что за простой любовью к благородству и последним крохам чести Хабари Джин преследует какую-то свою цель.
Тот лишь улыбается уголками глаз и кладёт ладонь на макушку Мунакату, проводит по иссиня-чёрным прядям.
— Когда-нибудь ты узнаешь, — отвечает он.

Хабари успевает научить его всему, что знает сам, и подарить то, чего у Мунакаты никогда не было раньше, — семью.
В день, когда Мунакате исполняется шестнадцать, Синяя сила впервые больно кусает за зажившие запястья, за пальцы, ослепляя и ударяя наотмашь вместе с грохотом выбитых стёкол и глухими ударами упавших тел.
Зелёный Король качает головой, глядя на осколки стекла под ногами и багровые пятна, и говорит, что ему жаль: такой хороший информатор и контрабандист оказался таким доверчивым, беспечным идиотом.
Зелёный Король смеётся, ласково трепля наследного принца по загривку, как щенка, и сплёвывая слизанную с ладони кровь Хабари Джина и его семьи.

Король смотрит внимательно и надменно за его растущей силой и усмехается, когда Мунаката вместо молчаливо поджатых губ охает от внезапной боли в пальцах и роняет саблю на пол.
— Твоя сила опасна, — говорит он, улыбаясь и прищурив свои бледные глаза цвета незрелой оливы. — Но для тебя она опаснее всего.
Мунаката чувствует, как его кости дробятся в мелкую пыль и срастаются вновь, стоит Синей силе вырваться наружу. У всего есть своя цена, вспоминает он, поднимая саблю с пола, и выпрямляет спину, расправляя плечи.
— Меня она не убьёт.
И улыбается, когда видит краем глаза, как вздрагивает Зелёный Король.

Подпольные бои возвращаются в его жизнь, но на этот раз его противники — не мелкая сошка, не дети, у которых есть выбор — бить или умереть, — и которые, конечно, не умирают, не озлобившиеся неумелые пешки. Его противники — обученные бойцы, обладающие силой своих Королей и умеющие драться даже после поцелуя смерти.
Мунаката по-прежнему выигрывает бой за боем, не запоминая чужих жизней и одинаковых лиц. Кроме одного.
Он удивлённо оглядывается на Зелёного, когда на арену босиком ступает молодая девушка со спокойствием и надменностью Снежной Королевы. Она держит в руках две сабли, одну из которых кидает Мунакате и коротко кивает, не отводя от него взгляда светлых голубых глаз.
— Мунаката Рейши, подчинённый Зелёного Короля.
Девушка перехватывает саблю поудобнее, касаясь острием меча грязного пола.
— Авашима Сери, — чётко произносит она. — Воин Чёрного Короля.
И беззвучно срывается с места, увлекая в танец, который танцуют на границе между жизнью и смертью.
Мунакате на мгновение кажется, что он не успевает отбивать чужие выпады. Не сабли — ленты, слушающейся малейшего движения ладони своей хозяйки, смотрящей вперёд строго и равнодушно, ступающей по полу, как по углям, на цыпочках. Мунаката улыбается, отвечая опытом и красотой на тот же опыт и красоту: держит одну руку за спиной, уворачивается, ускользает змеёй от чужих выпадов, танцуя в паре и поддерживая заданный ритм. И, мягко отведя удар сабли в сторону, оказывается за спиной прекрасной девушки и не менее прекрасного воина.
Авашима замирает, чувствуя прикосновение холодного лезвия у своей шеи, горячую липкую кровь, каплями скользящую по коже, и щекотку упавшей отрезанной пряди светлых волос. Мунаката бросает взгляд на довольного, как дьявол, Зелёного Короля, и внутри него что-то обрывается, когда тот отрицательно качает головой.

Их стравливают друг с другом, как бойцовских собак, и на придуманной Королями арене существует всего одно правило.
Бей.
Или будешь убит.

Мунаката разворачивает саблю и рукоятью бьёт по тонкой шее, оставляя Авашиму без сознания и вопреки приказу даруя жизнь, рождённую тишиной и позже оплаченной унижением и болью.

Спустя пол года Мунаката впервые проигрывает.
Рыжему мудаку с горящими золотом от восторга и упоения силой глазами.
У мудака есть имя, которое он выплёвывает вместе с кровью и ленивым смешком на пол.
Суо.
Микото.

II

Они называют его «коронованным улицей».

О запрещённых подпольных боях ему рассказывает Кусанаги, в пьяном и полусонном бреду довольно тянущий, что было бы неплохо в будущем открыть хорошенький бар со стойкой из английского дерева XVII века из дворца какого-нибудь грёбанного короля. И иметь под рукой самый лучший в стране алкоголь.
Суо хмыкает, взъерошивая чёлку и доставая из пачки сигарету.
— Запрещённые бои, — хрипло тянет он, подпирая щёку кулаком.
— Там наверняка подают неплохих девочек, — улыбается Кусанаги, положив голову на колени Суо и затягиваясь сигаретой, тлеющей в его пальцах. Прикрыв глаза, он продолжает совсем иным тоном, в котором нет ни тени беззаботной улыбки: — Микото, даже не думай появляться там.
Суо лишь молчаливо откидывает голову на спинку дивана и выдыхает горчащий дым.

Его называют «коронованным улицей».
Суо всего лишь дерётся, защищая с Кусанаги свою территорию и не позволяя ничьим кланам завладеть старинным домом его дядюшки, который мешает постройке нового комплекса или высотного элитного здания. И не замечает, когда за его спиной вырастает небольшая шайка уличной шпаны, готовой бросить вызов всем Королям и кланам и имеющей наглость об этом заявлять каждым своим появлением.
Суо всё равно, кто стоит за его спиной и что кричит в пепельное небо, надрывая глотку. Ему всё равно, как его называют за глаза, лишь Татару не удаётся отучить от ласкового и уверенного «Король», когда тот обращается к нему. Суо всего лишь защищает свою территорию и своих ребят, чувствуя, как с каждым днём внутри него растёт что-то новое: что-то необузданное, горячее и сильное.
И опасное.

Бандо на одной из встреч говорит, что есть человек, которого ещё никому не удалось победить. Он говорит это слишком громко, настолько, что даже Суо понимает: подпольные бои со ставками на человеческие жизни благодаря этому парню вышли за пределы помещения, пропахшего потом и кровью.
Бандо говорит, что краем глаза видел, как тот хилый парень дерётся и держит себя. Как Король, добавляет он.
Суо скучающе крутит на столе коробочку с фруктовым молоком и зачем-то спрашивает:
— Как его зовут?
Тоцука оборачивается и понимающе улыбается.

Мунаката Рейши не выглядит как Король, сошедший с картинок тех книжек, которые временами читает Тоцука.
Мунаката Рейши — клансмен Зелёного Короля, занимающегося контрабандой наркотиков, мелкий позёр с замашками садиста и высокомерная сволочь, строящая из себя рыцаря. Но всё же — он что-то иное посреди сборища демонов и призраков всех кругов ада.
Суо хмыкает, когда видит в синих глазах напротив удивление и лёгкую растерянность: у Микото в руках ничего нет — ни меча или ножа, ни нунчаков или даже палки. Ничего, кроме кулаков.
— Не боишься порезаться?
Голос у Мунакаты тихий, стальной. Суо поводит плечами, разминаясь, и мягко улыбается. Кусанаги, если узнает, оторвёт ему уши на виду у всех парней и несколько часов будет трахать мозг бестолковыми проповедями. Но уличных драк больше не хватает, чтобы накормить жадное нечто внутри и насытиться самому.
— Скорее боюсь сломать твою игрушку, — задумчиво потирая шею, произносит Суо, вслушиваясь в шум и хаос извне и в барабанную дробь внутри.
Мунаката одобрительно усмехается краем рта, щуря глаза, и Суо срывается с места под самую лучшую музыку для сумасшедшей гонки за жизнь или смерть — оглушающие крики зрителей и удары собственного сердца.

В следующий раз, когда он приходит, Мунаката встречает его обезоруженный и с довольной улыбкой в уголках глаз.
В следующий раз, когда он приходит, побеждает Мунаката, слизывая кровь с разбитой губы и протягивая Суо ладонь, чтобы помочь подняться.
И это их первая ошибка.

Вторую ошибку Мунаката допускает, когда прикрывает спину Суо от удара и защищает Татару, оказываясь рядом в самый разгар драки.
— Могу я узнать, — холодно произносит Мунаката, поправляя очки и пытаясь отдышаться, — что вы не поделили с этими парнями?
Суо поднимает взгляд и давится хриплым удивлённым смехом.
— Не думал, что дрался со слепым, — говорит он.
Мунаката вспыхивает свечкой и прикладывает Суо о стену, сжимая ворот футболки.
— Напомню, что этот слепец может уложить тебя на обе лопатки.
Их разнимают Тоцука и пришедший Кусанаги, но Суо, рыча, вырывается до последнего, чтобы дотянуться до хладнокровного очкарика и ударить изо всех сил, стереть с его лица самодовольную улыбку.
— Варвар, — говорит Мунаката позже, сидя у дома Кусанаги и трогая пальцами опухшую скулу.
Суо молча показывает средний палец и морщится от боли, языком нащупывая расшатанный зуб.

Несколько месяцев Суо развлекается, наслаждаясь сомнительной славой монстра и короткими вылазками в бар или на крыши высоток с Мунакатой.
Однако он и шумная компания подростков, называющая себя Хомрой — его Хомрой, — не нравятся многим: ни властям, ни пяти существующим кланам.
И это становится проблемой, когда игры в бои кончаются и начинается смерть.

Первым становится Эрик. Его изувеченное тело выбрасывают из машины под ноги Фуджишимы и Камамото.
B Суо впервые видит в глазах тихого уравновешенного Коске желание убивать.

Когда они находят Татару на крыше одного из небоскрёбов еле живым, дышащим через раз, Суо думает, что обрушит небо на тех, кто это сделал. Кусанаги встряхивает его за шкирку, как щенка, и ударяет кулаком под дых, прижав к стене.
— У нас нет ни стоящего оружия, ни равной силы, — тихо говорит он. — Эта не та война, которую мы можем выиграть, Микото.
Суо лишь рычит, и Кусанаги вздрагивает, когда сталкивается с его взглядом, в котором танцует пламя.

Спустя месяц их окружают парни Зелёного и боевики Чёрной.
Суо оглядывает хмуро девочек единственной Королевы, наставивших дуло пистолетов на «коронованного улицей» и его маленькую банду, кидает взгляд на змеящиеся зелёные плети в чужих ладонях и делает шаг в сторону, прикрывая собой Тоцуку.
— Игры закончились, мальчик, — говорит Зелёный Король, туша сигарету ботинком. — Кажется, я слышал, как сегодня звонил Колокол**.
Он улыбается криво и, исчезая за спинами своих подчинённых, делает прощальный жест рукой.

Пули не долетают, расплавленными металлическими каплями падая на асфальт.

Суо давится смехом. И отпускает зверя, дремавшего внутри него, на свободу.
Тот припадает на четыре лапы, раскрывая пасть навстречу смерти и пламенем слизывая нерасторопные души, послушно бросается в стороны и ластится у ног. Где-то на периферии сознания стучат барабаны и падает небо, в мгновение выжженное до угольного оттенка и укрывшееся тучами. Суо уклоняется от ядовитых змеевидных плетей, ловит пули, превращая их в пепел, и голодной гончей стремится вперёд, чтобы ударить, снести головы и пробить чью-нибудь грудную клетку. Кто-то ломается в его руках, как яичная скорлупа, оказавшаяся внутри пустой, и падает под ноги обычным хламом.
Суо пьян от музыки в голове, от силы Красных Королей, от крови на ладонях, но ему мало. И он идёт дальше.
До тех пор, пока красная сила не гаснет, не уступает другой, признавая и успокаиваясь.
Мунаката стоит напротив, держа в ладони саблю и поправляя очки, в стёклах которых отражается зарево и пепелище ада.
Мунаката стоит напротив прямой, как палка, спокойный и уверенный.
Равный.

— У нас ведь нет выбора, верно? — хрипло спрашивает Суо, выбивая из пачки две сигареты.
Мунаката поправляет очки, задумчиво глядя на раскинувшийся внизу ночной город. Суо смотрит на спокойное, г л а д к о е лицо человека, принёсшего весть о скорой смерти от своей же руки по приказу Зелёного Короля. И хмыкает, когда слышит ответ.
— Нет. — Мунаката приближает своё лицо, чтобы прикурить от сигареты Суо, и негромко произносит: — Бей, или будешь убит.

Суо щурит глаза, предвкушая большое будущее, и отпускает силу, рвущуюся вперёд, навстречу Синему Королю.
Мунаката лишь дёргает уголком губ, протягивая ладонь навстречу.

* * *

Через несколько лет они смогут соврать, что власть досталась им от предыдущих королей, от почти отцов, что Красный день лишь приснился многим и всё было честно.
Но только то, что всё было честно, — единственная правда, заслуживающая памяти.
То, как они с Мунакатой, не рассчитывавшие на победу юнцы, стояли спиной к спине, — отчаянные и решившие идти ва-банк, не имея за плечами ничего, кроме небольшой банды подростков с оружием, жажды мщения и постоянной борьбы за жизнь.
То, как земля захлёбывалась чужой кровью, и липкое солёное море стекало с рук, пачкая одежду и лицо.
То, как огонь сжирал огромные планеты Золотого — обезумевшего от власти и роскоши старого Короля, — и как они осыпались монетами и драгоценностями на обгоревшие кости и мясо своего хозяина.
То, как небо было покорено наследным принцем и «коронованным улицей» и стало принадлежать всецело им.
То, как Мунаката стоял над обездвиженным Зелёным Королём, молча глядя в глаза — с прямой осанкой, с призраками за плечами, с ненужной силой прошлых веков, и как он медленно, сантиметр за сантиметром, нанизывал на саблю чужое, заходящееся в страхе и боли сердце.
Через несколько лет, когда Ята в лицах будет рассказывать о прошлом, они смогут остановить его и соврать, что власть досталась им от предыдущих королей, от почти отцов; что Красный день, полный криков, крови и бойни, лишь приснился.
Но кто не убивал, тот не пил по утрам двойной бурбон тысяча девятьсот пятьдесят пятого года.
Поэтому Суо лишь лениво усмехнётся, поймав голодный взгляд Мунакаты.

III

В Шидзуме обещают похолодание и сезон дождей, и Мунаката недовольно дёргает плечом, слушая ночные новости. Украдкой разминает запястья, слегка морщится, когда ломота в костях мешает нормально держать чашку с зелёным чаем в одной руке.
Суо раздражённо цокает, поднимаясь с дивана, и подходит ближе, обхватывая пальцами чужие тонкие запястья. Его бесит упёртость партнёра: согревающий огонь Красного Короля куда лучше мазей и горячих компрессов, но Мунаката по-прежнему считает ниже своего достоинства подойти и попросить. И, тем не менее, никогда не отнимает рук, только терпеливо ждёт, принимая помощь как неизбежное, но должное зло.
В Шидзуме обещают похолодание и сезон дождей, и небо, послушно вздрогнув и вспыхнув молнией, проливается на город крупными каплями, стучащими по стеклу.
Суо наблюдает, как в густых сумерках квартиры, нарушаемой лишь приглушённым мерцанием телевизора, лицо Мунакаты разглаживается, словно лист бумаги. Как исчезают складки на лбу, морщинки в уголках глаз, как напряжённые губы расслабляются и тенью дёргаются в улыбке, стоит боли и прошлому отойти на задний план.
Всякая сила требует платы и понимания, говорит Мунаката раз от раза. И что каждый Король платит свою цену, выпуская в реальный мир своих призраков и духов.
Сила Синего Короля дробит ему кости в мелкую пыль, через мгновение возвращая их в изначальное состояние, но оставляя боль и нарисованную белую змею на запястье, кусающую себя за хвост.
На спине Суо татуировкой выгравирован бесцветный дракон, ночами подставляющий морду под чужую ладонь и скалящийся в зеркалах, глядящий на Микото жёлтыми глазами, на дне которых плещется звериный голод. Исчезающий лишь под пальцами и поцелуями Синего Короля, языком очерчивающего новые красные чешуйки.
Всякая сила требует платы, и Суо знает, что, когда дракон покраснеет до кончика хвоста, тварь просто сожрёт его, не оставив ни крови, ни кости, ни пепла.
Мунаката, словно угадав его мысли, освобождает одну ладонь и пальцами зарывается в медные пряди.
Завтра их ждут в Киото, где Мунаката хотел попонтаваться со своей саблей. Суо видел, как тот начищал оружие до блеска, улыбался, словно ребёнок, и тренировался в зале, сосредоточенно и внимательно, пристально следя за своими движениями.
В течение следующей недели, думает Суо, прикрывая глаза, Синий Король едва ли сможет держать в ладонях саблю.
— Завтра мы никуда не едем, — коротко бросает он, оглаживая большим пальцем тонкую вязь шрамов на бледной коже запястья. — Ты мне должен, считай, я требую вернуть долг.
Мунаката протестующе хмыкает.
И целует его в губы.

* * *

— Агрррр?! Что ты сказал, тварь?!
Ята орёт так, что закладывает уши, и Мунаката прищуривает глаза. Методы спокойных, жестоких и честных Авашимы с Фушими нравятся ему больше, но сегодня он на территории красных, а значит, они играют по правилам шумной Хомры.
— Нет, повтори, что ты сказал! — продолжает орать Ята, размахивая битой перед лицом заурядного чиновника. — Ты сказал, что Хомра — мелкая сошка, на один зубок тебе?! Что Сумасшедшие Короли подохнут от рук врагов?! Так вот запомни, сука: Сумасшедшие Короли делают то, что хотят!
Мунаката пытается подавить улыбку, глядя на Яту и его попытки выглядеть круто. Из парня, думает Рейши, мог бы выйти толк, если бы он слушал хоть кого-нибудь кроме Микото.
— Ята-чан, — окликает Кусанаги, качая головой и подходя ближе. — Успокойся.
— Но... эта сука...
Ята в сердцах замахивается на отделанного ранее мужчину — Кобояси Рена, — но Мунаката успевает первым, перехватывая биту.
— По настоящему хорошая работа обходится без крови, Ятагарасу, — холодно произносит Рейши и присаживается на корточки рядом с Кобояси.
— Меня интересует только одно, — говорит он, снимая кожаную перчатку и пальцами касаясь чужой ладони. — Ваша организация, возглавляемая доктором бывшего Золотого Короля — Мизучи Койши.
— Пошёл ты, — шипит Кобояси и дёргается, когда видит на губах Мунакаты довольную улыбку.
— Я ждал такого ответа.
Расщепление плоти на атомы — хорошая работа без крови, думает Рейши, кивком головы приказывая заткнуть Кобояси рот.

— Узнал что-нибудь?
Мунаката развязывает галстук и вешает пиджак на спинку стула, бросая недовольный взгляд на ковыряющего бинты Суо.
— Достаточно. Главное, что тебе стоит знать: Мизучи Койши пытается превратить сильных стрейн в Королей, — отвечает он и подходит ближе, щёлкая Микото по уху со стальной серёжкой. — Я просил не трогать бинты.
— Легко сказать, когда под ними всё чешется, — огрызается Суо.
— Если бы ты не лез под пули без сил и в одиночестве, сейчас не пришлось бы изображать из себя обезьяну. Сядь спокойно.
Суо нехотя замирает, кидая на Мунакату недовольные взгляды из-под растрёпанной рыжей чёлки. Рейши в общем-то всё равно, что скажет ему его Сумасшедший Король, лишь бы сидел рядом и не дёргался.
И не лез, куда не надо. Без него.
Мунаката закатывает рукава белой рубашки, снимает бинты, опоясывающие спину и грудь Микото, обрабатывает заживающие от пуль Чёрной Королевы раны и касается каждой подушечками пальцев, осторожно обводя по краю.
Мунаката думает, что Суо всегда лезет на рожон, не думая о последствиях и собственной жизни. Было бы кого защищать, особенно, если это Тоцука Татара, остальное — неважно.
И это бесит больше всего.
— Мунаката... — хмыкает Суо, глядя Рейши в глаза. — Тебя выдаёт лицо, ты в курсе?
— Заткнись.
Суо ловит пальцами прядь волос и притягивает к себе ближе, нагло ухмыляясь. Рейши старается не думать, что в жизни связало его с этим мудаком, когда он целует чужие губы, острые скулы и мускулистую шею, чувствуя, как под ним гнётся, отвечает на каждое прикосновение самое дорогое, что есть в его жизни.
Самое дорогое, страшное и сумасшедшее.

Сильнее их в городе не найти.
Об этом знают даже дети, но всё равно находятся пустоголовые, которые решают помериться силой или свести старые счёты. Мизучи Койши, по мнению Суо, один из таких пустоголовых, который мчится сейчас за ними к собственной смерти.
Их называют Хякуда и Секирю***, выше которых только Тузы и небо. Если быть совсем честными, думает Суо, с удовольствием выворачивая руль до предела и слушая упоительный визг шин, то их называют Сумасшедшими Королями, выше которых нет ничего.
— Не кури за рулём, — просит Мунаката, щёлкая затвором пистолета.
— Тебя забыл спросить, — огрызается Суо, щерясь в отчаянной злой улыбке и увеличивая скорость до двухсот сорока.
Им почти двадцать пять, и они — самая молодая власть за последнее поколение, сумевшая не просто покорить небо, но и удержаться на нём. Мунаката, словно услышав его мысли, дёргает уголками губ в холодной надменной улыбке непобеждённого и поправляет галстук.
— Не люблю грязную работу, — говорит он, разворачиваясь назад и прицеливаясь. И добавляет: — Я куплю тебе другую крошку.
Другую, мать его, думает Суо, руками обнимая руль чёрного Скайлайна, стоящего всех денег мира, заслужившего звание «мисс шлюха вселенной» и настолько же ценного, как ядрёный виски со льдом, разлитый по бочкам в год какой-нибудь ёбаной кометы.
Суо кивает, сцепив зубы, и вписывается в очередной сумасшедший поворот, открывая пространство ночного города и смерти.
Раздаётся выстрел и звон осыпающегося заднего стекла.

— Король, — спрашивает как-то Авашима, — вы не боитесь призраков?
Мунаката стоит спиной к ней и Суо — как всегда прямой и спокойный, хладнокровный сукин сын. Суо хмыкает, оглядывая девку, из-за которой пришлось тащится к Чёрной Королеве и заключать сделку, и надеется, что всё это было не зря.
Мунаката молчит долгое время. И наконец негромко произносит:
— Молчи наедине с собой: ведь духи мертвых, что толпой тебя при жизни окружали, и в смерти вновь тебя найдут****.

Суо выворачивает руль и нажимает на тормоз, круто разворачивая машину навстречу огненному взрыву.
Правда заключается лишь в двух вещах.
Вместе им не страшны ни призраки, ни плата и понимание, ни даже смерть.
Вместе они — Сумасшедшие Короли, выше которых нет даже неба.


__________________

Примечания

*
нас притягивает друг к другу раз за разом
мы силимся доказать, что один лучше другого
Сколько ночей бы ты не прошел,
если где-то во тьме есть осколок тебя,
найди, поцелуй, уничтожь
(за перевод благодарность Я - японский иероглиф)

**
Смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе.
Джон Донн

***
Белая Змея и Красный Дракон

****
Алан Эдгар По, Духи смерти

@темы: Подарки'14

---

Подарок для EmilleS

[Secret Project]

Название: Так вот какой ты, Северный олень
Автор:  .Крист
Пейринг: Мунаката Рейши/Суо Микото
Рейтинг: PG
Жанры: юмор, ау
Размер: 1051 слово
Краткое содержание: Немного об оленях, членах семьи клана Тайро, последователях Басё и маленьких рождественских радостях.
Предупреждения: жестокое обращение с персонажами (только за это можно поставить PG-13!), ООС

Подарок для  EmilleS по заявке:
Хочу: авторский фик, клип; Мунаката/Фушими, Микото/Мунаката, Микото/Тоцука, Микото/Кусанаги, Мунаката/Куро, Дайкаку/Адольф, Кусанаги/Авашима; раскладки непринципиальны; рейтинг текстов от PG-13, клип на песню Les Friction – World On Fire, джен - Микото, Мунаката, Адольф.
Не хочу: стёба, гендерсвитча, омегаверса, дарка-кровькишок ради дарка-кровькишок, фиялочности, мпрега.

— Мунаката Рейши, — окликает знакомый голос.
Мунаката хмурится, отрываясь от домашнего задания и поднимая голову. Авашима отвечает ему пристальным холодным взглядом, скрещивая руки на груди, и многозначительно молчит. Тон старосты настораживает, и внутреннее чутьё подсказывает Рейши собрать все книги с тетрадями и уйти из библиотеки как можно скорее.
— Утром был всё ещё им, — кивает Мунаката, возвращаясь взглядом к конспектам.
— Ты не был на классном собрании, посвящённом Рождеству, — непреклонно констатирует Авашима, закрывая учебник по истории перед самым носом.
Мунаката с сожалением смотрит на своё домашнее задание и подготовку к тестам, вздыхает, снимая очки и потирая переносицу.
— Не был, — соглашается он. — Что-то ещё?
Авашима смотрит на него, поджав губы, оглядывает мельком исписанные ровным почерком страницы, две энциклопедии и шесть учебников, лежащих на столе в алфавитном порядке, и вздыхает. Взгляд старосты смягчается, она поправляет выбившуюся светлую прядь, говорит мягче и тише:
— Мне нужно от тебя предложение, чем заняться классу 25 декабря, и я от тебя отстану.
Мунаката вздыхает и откидывается на спинку стула, задумчиво постукивая механическим карандашом по столу.
Мунаката ненавидит Рождество. Его мать, работая в больнице, каждый праздник проводила с чужими детьми, требующими внимания и заботы, отец засиживался допоздна на работе, брату разрешали праздновать с друзьями. Мунаката оставался дома один, наедине с тишиной и очередной мозаичной головоломкой.
— Можно нарядить учащихся в Санту и оленей, — предлагает он, надевая очки и взъерошивая чёлку пальцами. — И с подарками отправить всех в приюты.
Авашима удивлённо вскидывает бровь. Предложение Мунакаты невозможно: слишком затратное для школы, слишком амбициозное для учащихся, предлагающих различные кафе и конкурсы, находящихся в преддверии праздника.
И Мунаката это прекрасно понимает.
— Это всё, что от меня требовалось? — спрашивает он.
Авашима коротко кивает, глядя поверх его плеча, и дёргает уголком губ.
— Тебя, кажется, ищут, — говорит она и, открыв учебник на нужной странице, уходит прочь.
Микото, как ни в чём не бывало, плюхается рядом, перебирает конспекты и подпирает щёку ладонью, глядя на Мунакату сонными жёлтыми глазами.
— Если ты скажешь хоть слово, — коротко бросает Рейши, переворачивая страницу, — я перечислю всех членов семьи клана Тайро.
Микото хмыкает и молча протягивает цветную коробочку с апельсиновым соком. Мунаката вчитывается в текст и, не глядя, благодарно треплет друга по рыжей макушке.

— Ты шутишь, — поражённо выдыхает Микото, рассматривая отделанные белым мехом красные тряпки в своих руках.
— Хотел бы, — сдержанно произносит Мунаката.
У него в руках — ободок с тряпичными оленьими рожками, коричневый комбинезон и красный круглый нос.
Красный. И круглый. Нос. При взгляде на который на губах Суо появляется недвусмысленная ухмылка.
Мунакате хочется вернуться на пару дней назад в библиотеку и зашить себе рот крепкими нитками. Или сразу вырвать язык.
— Вот адрес вашего приюта, — говорит Авашима, протягивая листок с информацией. — Двадцать пятого декабря подарки будут лежать в баскетбольном зале. По одному мешку на каждую пару. Вас будут ждать воспитатели и кураторы.
Мунаката кивает пару раз на автопилоте за себя и Суо, думая, что до двадцать пятого числа остаётся всего неделя.
Мунаката надеется, что этот день не наступит никогда.

— Так вот какой ты, северный олень, — протягивает Микото, заходясь смехом, за что тут же огребает кулаком под рёбра.
Мунаката скрипит зубами, поправляя съехавшие рожки, и шипит «заткнись».
Микото в костюме Санты выглядит практически обыденно, словно ходит в подобной одежде каждый день. Белый мех смотрится на рыжих волосах шапкой снега, которую так и тянет стряхнуть ладонью, мешок за плечом — полным не мягких игрушек и сладостей, а настоящих чудес.
Микото продолжает хмыкать, когда его взгляд падает на огромный красный нос на лице Мунакаты, игнорируя предупреждающе выставленный кулак. Не выдерживает и кидает:
— Дети будут от тебя в восторге.
— Сделай мне подарок, — спокойно произносит Мунаката, продолжая идти наравне и стараясь не смотреть по сторонам, — сдохни.
— В следующей жизни, — улыбается сукин сын.

К радости Мунакаты всё оказывается наоборот.
Дети, получив свои подарки и усадив «Санту с оленем» за общий стол, радостно и восторженно виснут на шее и руках Микото, дёргают того за шапку и волосы, как большого пушистого кота. Суют в ладонь стакан с молоком, в рот — миндальное печенье, а под нос — оранжевый мандариновый шарик. На последнем «подарке» взгляд Суо перестаёт быть рассеянным и мутным. Он сразу же очищает мандарин и делит его поровну: половину съедая разом, а вторую отдавая окружившей его мелочи.
Мунаката улыбается краем губ, наблюдая за мучениями друга, когда рядом садится девочка и аккуратно дёргает его за рукав рубашки.
— Ммм?
— Можно потрогать? — спрашивает она и тянет ладошку вверх.
Мунаката удивлённо моргает и подаётся вперёд, наклоняясь. Пальцы осторожно касаются его рожек и спускаются ниже, к носу. Сжимают в горсти и отпускают.
— Красный, — восторженно говорит девочка.
—Твой любимый цвет? — зачем-то уточняет Мунаката, выпрямляясь.
— Да. Красный — тёплый.
Мунаката улыбается и кладёт ладонь на белёсую макушку.
— Мне тоже так кажется, — произносит он, слыша глухой удар упавшего на пол тела и счастливый детский визг с отдельными восклицаниями «повалили!» и «получилось!».

— Раздевайся.
— Что?..
— Раздевайся, мать твою, — рычит Микото, поспешно расстёгивая пуговицы на куртке и ударяясь обо что-то в темном полумраке кладовки.
Микото швыряет в Мунакату шмоткой, выглядя ещё более взъерошенным и походящим на затисканного кота, чем обычно. Смотрит из-под лохматой чёлки и бросает, чеканя каждое слово:
— Санта теперь ты.

Мунаката смеётся в голос, когда, выйдя из кладовки, натыкается на десяток восхищённых, устремлённых на Микото глаз и дружный крик «покатай меня!!!». Сочувственно хлопает друга по плечу и возвращается за стол, где пьёт оставленное молоко и рассказывает Анне последнюю пройденную по истории тему.

— Ненавижу Рождество, — бурчит переодевшийся Микото и плюхается на пол, вытягивая под котацу свои длинные ноги.
Мунаката хмыкает, оглядывая вымотанного Суо, и протягивает чашку с горячим какао с зефирками, услужливо приготовленным им Кусанаги.
«Хомра» радует малым числом посетителей, рождественскими огоньками, украшающими бар, и спокойной музыкой, которая едва слышна из-за закрытой двери. В комнате Микото как всегда царит первозданный хаос, совмещающий в себе домашний уют и ощущение постоянства, что может вызвать разве только добрую улыбку.
— Если ляжешь и протянешь руку к стене, наткнёшься на синий свёрток, — неожиданно нарушает тишину Микото, прихлёбывая из чашки. — С Рождеством.
В немного помятом подарке (состоящим из трёх слоёв бумаги и скотча) — первое издание сборника хайку Кёрая, и Мунаката поражённо молчит, разглядывая обложку с пожелтевшими страницами. За чтением он не замечает, как Микото, зевнув, вытягивается за полу и сворачивается полукругом, полностью состоящим из острых углов плеч, локтей и коленок. Мунаката отрывается от сборника только, когда чувствует на животе обнимающую руку, а за спиной — тихое сопение.
Мунаката осторожно вздыхает, качая головой, и делает глоток давно остывшего какао.
Красный — тёплый, думает он и довольно улыбается, немного развернувшись и положив ладонь на рыжую лохматую макушку и глядя, как за окном медленно падает снег.
— С Рождеством, Микото.

@темы: Подарки'14

---

Подарок для .Крист [Внезапный Санта]

[Secret Project]

Название: Без названия
Автор:  Grey_Smoke
Персонажи: 17YL!Рейши Мунаката, 7YB!Микото Суо, условно-ОМП
Рейтинг: G
Жанры: джен, чуть-чуть кроссовер
Размер: 1344 слова
Предупреждения: ООС всех и вся

Подарок для  .Крист по заявке:
Хочу: фик, арт, косплей, додзи, обойки на рабочий стол, колоринги; Суо/\Мунаката, Кусанаги/Авашима, Фушими/Ята, Куро|Широ, АКИЯМА/ФУШИМИ, Скипетр, Хомра (почти всеяден); высокий рейтинг только в фиках и додзи, между монохромом обязательно броманс (можно зашкаливающий) или преслеш, в остальном желателен рейтинг до pg-13 включительно. Будет особенно круто, если фик или арт буду как-то связаны со сказочной/мистической тематикой. Жанры проглочу почти любые, даже зубодробительный и сердцевырывающий агнст.
Школьное АУ про Королей или СаруМи в бромансовом/преслешном варианте прекрасно всегда.
Не хочу: death-fic, омега-верс, mpreg, зашкаливающий оос.

Было что-то очень ностальгическое в том, чтобы набирать телефонный номер по памяти. Рейши давно этого не делал – слишком хлопотно. Никто уже не запоминал номера, храня все в записной книжке телефона. Голосовой набор или просто касание пальцем фотографии, и ты уже на связи. Но этот номер был особенным, его он помнил всегда, а вот набирал – по пальцам посчитать, сколько раз.
В трубке заиграла мелодия: «Пассакалия», судя по нотам, которые едва можно было разобрать сквозь хрипловатые помехи. Послушав это издевательство над классикой несколько минут, он положил трубку и взглянул на часы – восемь утра. Как давно уже Суо не было в гостинице? Когда он ушел? Рейши обычно спал чутко, но вчера пришлось принять снотворное, иначе заснуть шансов не было вообще – и вот...
Он не волновался – знал, что с ним все будет в порядке, он вернется: проветрит голову, одумается и вернется. А за это время самому Рейши не помешало бы придти в себя и успокоиться. Он все правильно сделал. Он все и всегда в своей жизни делал правильно.
Контрастный душ помог немного привести мысли в порядок. Можно, конечно, отправиться на поиски, но вряд ли они принесут какой-то результат. С другой стороны, ждать в четырех стенах было невыносимо. Ключ у Суо был, он проверил – второй карточки не оказалось в конверте, который он вчера оставил на консоли у входа. Захочет – вернется, не маленький.
Рейши тряхнул головой: «Не маленький». Да уж, черт возьми. Совершенно не кстати вспыхнул в памяти вчерашний вечер, поцелуи на запястье и взгляд, слишком пронзительный, чтобы он мог всерьез назвать его «пьяным». Но надо же было что-то сделать?
Вернувшись в гостиную, он обнаружил на мобильном пропущенный вызов и сообщение.
«Я в Токио. Ты что-то хотел?»
Рейши почувствовал, как медленно разжимается комок нервов, собравшийся в районе грудной клетки. Он с благодарностью посмотрел на короткую строчку на дисплее и ответил.

* * *

На входе в кафе он стряхнул снег с ботинок, осмотрелся. Приятно было с мороза окунуться в пропахшее корицей и кофе тепло. Девушка, забравшая у него пальто, рассеяно оглядела его с головы до ног и спросила:
– Вас ждут? – Рейши улыбнулся юному созданию снисходительно и по-доброму.
– Меня ждут.
Слова отогрели замерзшие губы быстрее самого свежего кофе.
За столиком у окна в пол-оборота ко входу сидел мужчина чуть старше средних лет, одетый в светло-серый твидовый пиджак и такие же брюки. К столику была прислонена трость из черного дерева с серебристым набалдашником в форме лебедя. Прямая спина и цепкий взгляд, идеально белые манжеты и чистые даже в такую погоду ботинки. Он придерживал одной рукой газету, второй крутил на блюдечке чашку эспрессо. И едва заметно болтал ногой. Рейши замер у столика, позволяя игнорировать себя несколько секунд. Пальцы на ободке чашки замерли, описали полукруг.
– Не возражаете, я присяду? – спросил он, нарочито шумно отодвигая стул. Пальцы дрогнули, мужчина отложил газету и поправил очки – короткий жест, похожий на щелчок по оправе. В пронзительно-синих миндалевидных глазах искрилась насмешка, скулы подрагивали от сдерживаемой улыбки.
– Ты опоздал. Стой теперь.
– Ничего подобного, – ответил Рейши глядя на него сверху вниз, – это ты пришел раньше.
– Я всегда прихожу раньше, и ты это знаешь. И все равно опаздываешь.
– Не будь стервой.
– Рейши! – почти возмущенное шипение и очень осуждающий взгляд. Рейши беззаботно пожал плечами:
– Урю?
Они сцепились взглядами, как два молодых быка рогами.
Наконец, старший не выдержал. Фыркнув, тихо засмеялся, поднялся со своего места и обнял Рейши, от души похлопав по спине.
– Заносчив, как всегда.
– И я рад тебя видеть, – улыбнулся тот, сжимая его плечи.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, наверстывая пропущенные за пару лет перемены. Рейши отметил:
– Почти седой, раньше времени.
– С таким братом – спасибо, что не лысый, – отмахнулся Урю, – А ты все куришь?
– Бывает, – Рейши подумал было полезть за пачкой, но не стал. Знал, что Урю это напоминает отца.
Его не стало пять лет назад. С тех пор они снова стали общаться. Сперва натянуто и холодно, больше попрекая друг друга и ругаясь, но постепенно словно заново сроднились, перестали расходиться по углам, гася собственное раздражение. И стало лучше. Урю тогда очень доходчиво напомнил Рейши, что он все еще живой человек.
– Ты знал, что я в Токио?
– Ты упоминал, что собираешься, вот я и подумал, вдруг... Я тут на Рождественском приеме.
– Вижу я, как ты на приеме, – Урю нахмурился, – что случилось?
– Ничего. А должно было?
– Рейши, прекрати, – начал он, когда к ним подошла официантка. Они сделали заказ, попросив сразу принести счет. Времени, как обычно, было немного. Урю внимательно смотрел, как Рейши теребит салфетку, то сминая, то разглаживая концы подушечками пальцев.
– Отцы и дети? – спросил тот, и Рейши медленно кивнул. Сейчас проще было, чтобы Урю сказал за него, а не дожидался, пока он выжмет слова из собственного горла. К тому же, тут не нужно было долго гадать.
– Я говорил тебе, что это дурацкая затея, – вздохнул он, игнорируя упрямый, жесткий взгляд брата, – не надо меня прожигать, ты и сам это понимал.
– Ты знаешь, что я не мог поступить иначе.
– Ты можешь поступить иначе сейчас.
– О чем ты?
– Не пытайся быть тем, о чем понятия не имеешь.
– Совет от отца года? – фыркнул Рейши. Урю развелся и виделся со своими детьми пару раз в месяц.
– Никогда не претендовал на это звание, потому и говорю. И ты это знаешь, иначе бы не пришел ко мне. Сколько ему сейчас?
– Семнадцать.
Урю хмыкнул. Рейши это раздражало: порой ему казалось, что он смотрит на брата, как в кривое зеркало, преувеличивавшее все то, что ему не нравилось в самом себе. Иногда это полезно, но большую часть времени испытываешь недовольство и какое-то подобие стыда.
– Ты ему не отец, смирись с этим. Никогда не был, и сейчас не станешь – тем более сейчас.
– Я не пытаюсь, Урю. Я лишь хочу не навредить. Этот ребенок... – он осекся, ловя многозначительный взгляд, – Он очень много для меня значит.
– Если ты думаешь, что мне на своих детей плевать, то это не так. Я делаю для них все, что могу, и всегда делал. А твой уже не ребенок – ему пора думать своей головой и делать свои ошибки, на чужих все равно никто не учится – и ты не исключение.
С этим Рейши не стал спорить.
Брат говорил прописные истины, и от этого не становилось легче. Рейши иногда задавался вопросом, смог бы тот так же спокойно и отстранено философствовать, если бы знал все – совсем все: что было между ним и Красным Королем двадцать лет назад, что происходит теперь, когда Микото вырос у него на руках, и груз прошлой жизни, с которой Рейши было простился, тянет их обоих на дно, с каждым днем все сильнее? Урю знал только то, что Рейши пытается отдать кармический долг за человека, когда-то важного для него, которого не смог спасти. Пусть. Рейши не позволил бы себе водрузить на него этот крест целиком, слишком был велик риск потерять его навсегда.
– Я ответил на твой вопрос?
– Не то чтобы я о чем-то спрашивал.
– Да брось, у тебя на лице написано. Совсем как когда ты в двенадцать лет в отцовской клинике флакон с анестезией разбил и руки изрезал, пока стекла собирал.
– У меня тогда кроме лица больше ничего и не шевелилось. Мне десять было, кстати – улыбнулся Рейши.
– Десять? Ну вот видишь – детали не помню, а сентименты остались. Старею, – засмеялся Урю.
– Ты всегда носишь его? – Рейши указал взглядом на браслет на руке брата. Серебряный пентакль поблескивал в унисон с оправой очков.
– Ношу и всегда буду. Глупо пытаться зачеркнуть прошлое. Кто мы без него?

* * *

На прощание Рейши обнял его первым.
Урю оставался для него одним из очень немногих близких людей, дававших ощущение полноты жизни, напоминавших ему о том, что он все еще живой, настоящий человек, имеющий право на ошибки, на радости, на слабости, в конце-концов. Это не решало его проблем и не давало ответов на его вопросы, но иногда это было куда важнее. Рейши был ему за это благодарен.
Он последний раз глянул на брата, на его широкую спину в темно-синем шерстяном пальто. Тот удалялся от него размеренными шагами, почти не опираясь на трость. Словно почувствовав его взгляд, он обернулся и махнул ему рукой, одними губами произнеся: «Иди!».
Рейши кивнул. Во внутреннем кармане звякнул телефон – сообщение на автоответчике от секретаря премьер-министра. Предвестник головной боли.
И смс от Микото: «Кажется, я потерял ключ от номера. Жду тебя в лобби отеля, если что».
«Не пытаться стать ему отцом, да? Много ты знаешь, Урю...» – думал Рейши, прикидывая, чего ему больше хочется – курить, или ловить такси.

@темы: Подарки'14, Внезапный Санта

---

Подарок для Din Battler

[Secret Project]

Название: Lie to me
Автор:  Сиоми Най
Пейринг: Дайкаку х Вайсман
Рейтинг: PG
Размер: 1.02 мин, ~10Мб

Подарок для  Din Battler по заявке:
Хочу: Фанарт\енкому, можно клип, можно драббл, про фотокосплей молчу, хотя было бы очень интересно; Мунаката\Суо или можно Вайсманн\Кокуджоджи; ангст, драма, романтика, не высокий рейтинг, на крайний случай, если не случится, то добрый не туалетный юмор.
Не хочу: ООС, никакого. Стеб, изнасилование и т.п. тоже.

@темы: Подарки'14

---

Подарок для Flash Gordon

[Secret Project]

Название: Без названия
Автор:  Grey_Smoke
Пейринг: Мунаката/Суо, намеки на Суо/Кусанаги
Рейтинг: R
Жанры: экшн, психология
Размер: 6.040 слов
Краткое содержание: Когда первый раз его увидел, Суо подумал, что не доверил бы ему даже больного раком попугая, но через пару недель он доверил ему свою жизнь. И что-то поважнее.
Предупреждения: традиционно: вероятен ООС, сомнительный обоснуй, вычитывала, как могла, но заранее прошу прощения за.
Примечания: Мунаката очень любил молочный Улун.

Подарок для  Flash Gordon по заявке:
Хочу: фик, коллаж (а если будет фик с иллюстрирующим его коллажем, воздам автору королевские почести); Суо/Мунаката или Мунаката/Суо, Суо/Кусанаги или Кусанаги/Суо, допустимо участие в компании Фушими; хочется рейтинга, ангста и последующего ХЭ. Юмор в процессе приветствуется.
Не хочу: дедфик, сонгфик, кроссовер, флафф, подростковые страдания.

Утро перестало быть добрым, когда дверь окутанного благостной тишиной бара Хомра, распахнувшись, впустила хрустящий морозный воздух, шум улицы и непрошеного гостя. Без стука.
Изумо, возившийся под стойкой, помахал поверх нее рукой и крикнул: «Извините, мы еще закрыты!». Микото то ли дремал, то ли пытался проснуться на диванчике за одним из столиков. Перед ним остывал чайник черного чая, дразнили запахом свеже нарезанные лимоны. Холод мазнул по щиколоткам, щипнул за запястья. Он скривил нос и отвернулся к спинке.
Нарушитель спокойствия не спеша прошел к стойке и, заглянув за нее, обратился к макушке Кусанаги:
– Я не на долго. Чай можете не предлагать.
– Оу, – Кусанаги поправил очки и выпрямился, – доброго утра. Чем обязаны визиту Синего Короля?
– Синий Король хотел бы поговорить с Красным Королем, но за неимением такового, – обратился он к сонному телу, – пожалуй, пообщаюсь с Вами, Кусанаги Изумо-сан. Подозреваю, Вы мне будете полезнее, чем Ваш монарх.
С дивана донеслись звуки возни – Суо перевернулся на живот, подмяв под себя подушку, и уставился на спину Мунакаты, присевшего за стойку. Кусанаги улыбался ему иронично и почти добродушно.
– Как Вам будет угодно. Я Вас слушаю.
– Вам, должно быть, известно, что вчера состоялось совещание, на которое Золотой Король любезно просил явиться всех глав Кланов. От Красного клана не явился никто, поэтому я вынужден Вас просить передать Красному Королю, что от него требуется некоторое содействие. И что он – безответственный придурок, лично от меня. Вот здесь детали, – он вынул из-за пазухи пухлый конверт и передал Кусанаги. Тот повертел его в пальцах и недоверчиво спросил:
– Спасибо, но... не проще ли было прислать запись совещания? – Мунаката усмехнулся и указал взглядом на конверт:
– Прочтите – поймете. И перескажите, пожалуйста, на доступном языке Вашему Королю. К сожалению, это чрезвычайно важно, чтобы он понял все в полной мере.
Кусанаги бросил взгляд на сонную физиономию Микото, наблюдавшего за спектаклем этих двоих, и не смог сдержать улыбку.
– Обязательно. Донесу в лучшем виде.
– Спасибо, – Мунаката развернулся к двери, на миг задержался напротив столика, за которым возлежал Суо, но, так и не глянув в его сторону, вышел прочь.
Кусанаги тихо посмеивался, выходя из-за стойки и на ходу вскрывая конверт.
– Как думаешь, он с таким характером родился, или просто по жизни не повезло? – протянул Суо, глядя на дверь.
– Не знаю, не знаю. Характер – дело вкуса. По мне так нормальный, – Изумо присел на диван, сбоку от Микото, подвинув его бедром, игнорируя нарочито удивленный взгляд. Суо положил руку на его колени, устраиваясь поуютнее.
– Ну что там? Будешь вслух читать, или перескажешь на ночь своими словами? – спросил Суо, пока Кусанаги пробегал взглядом по убористым строчкам.
– Если своими словами... То пиздец, – абсолютно без улыбки констатировал Изумо.

* * *

Суо уже почти минуту слушал гудки в трубке, нервно щелкая крышкой зажигалки. Что этот надменный гаденыш о себе возомнил? Если все действительно настолько серьезно, как ему описал Кусанаги, то вообще-то мог бы почесаться и ответить, раз уж не обломался прийти к нему лично.
– Слушаю, – раздалось наконец в трубке. Да, неужели?
– Ну и какого содействия тебе от меня надо? – Суо решил не тратить времени на политес. Телефон опять замолк. Микото уже начал думать, что со связью проблемы – последнее время такое часто случалось, что, увы, лишний раз косвенно подтверждало описанное в бумагах.
– Приходи, поговорим.
– Уже мчусь.
– По телефону такие вещи не обсуждаются. Приходи, ты знаешь, где меня искать, – щелок и короткие гудки. Суо недоуменно уставился на телефон. Кажется, кто-то в конец оборзел. Сидевший рядом Кусанаги паскудно захихкал.
– Изумо, – одарив его тяжелым взглядом, предостерег Суо.
– Прости-прости, – тот поднял руки в примирительном жесте, – судя по всему, не очень продуктивный разговор? Что делать будешь?
– Ничего. Пускай сам разгребается – Суо кинул телефон на столик и растянулся на диване, мысленно посылая Синего Короля лесом и Золотого за ним след в след.
– Уверен? Все это выглядит довольно серьезно. Может стоит...
– И ты туда же? Нам своих дел хватает.
– Как скажешь, Король, – улыбнулся Изумо, нарочито кланяясь. Он умел казаться беззаботным и делать вид, что ему на все плевать. Иногда Суо даже велся на это. Он умел вправить мозги и взбодрить, когда надо, а когда надо – успокоить, и Суо это очень ценил. А еще Кусанаги чертовски изящно курил, и очень хитро улыбался, когда Суо тянул его за уголки шейного платка к себе.

* * *

– Если ты думаешь, что тебе это сойдет с рук, больной ублюдок, то ты сильно ошибаешься! – перекрикивая гул вертолета, орал Микото. Ублюдок его игнорировал:
– Какая высота, Фушими-кун?
– Триста метров, ниже опасно – не успеете раскрыться. Ветер на север-северо-восток, пять метров в секунду.
– Хорошо, мы пошли.
– Какой, нахер, пошли, Мунаката?! Отцепись от меня!
– Не могу, Суо. Ты же никогда не прыгал с парашютом. Так что постарайся не дергаться и держи рюкзак – поверь, тебе не понравится, если я от тебя отцеплюсь.
– Удачи, капитан, – Фушими, обернувшись, изобразил самую мерзкую из своих ухмылок, отдал честь и открыл люк.
«Убью урода. Обоих. Сначала Мунакату, потом Фушими. Если выживу», – думал Суо, когда воздушные потоки ударили в лицо и голосовые связки перехватил спазм. Несмотря на нестерпимый гул лопастей и ветра, в голове была звенящая тишина, и под ее аккомпанемент навстречу ему из вечерних сумерек стремительно неслась крыша здания. Потом его резким рывком бросило вверх, и он ощутил тяжесть рюкзака, пристегнутого к нему спереди за плечи и талию. Мунаката невозмутимо рулил стропами, направляя их крыло поближе к центру крыши. Феноменальный придурок. Если бы Суо кто-нибудь спросил, он бы ни за что не доверил ему свою жизнь. Да, ни при каких блять условиях!
Но его никто не спрашивал. Стоило ему поддаться на уговоры Кусанаги и заявиться в штаб Скипетра, как улыбчивый очкастый маньяк, сердечно пожав ему руку, нацепил на запястье какой-то радиоактивный браслет, от излучения которого у Суо моментально закружилась голова и подкосились ноги. Очнулся он уже в вертолете по пути хер-знает-куда, в кевларовом жилете, пристегнутый к Мунакате Рейши. Доброго утра, Красный Король, как спалось?
– Прежде чем ты попытаешься меня убить, я предупрежу: ключ от твоего ограничителя не у меня, но без меня ты его не получишь, – информировал Мунаката, отстегивая крепления их жилетов.
– Это уже не твоя забота, – прошипел Суо, выворачиваясь, и замахиваясь для хорошего хука. Мунаката уклонился и, пригнувшись, толкнул его в корпус, так что Суо потерял равновесие. Все-таки проклятая штуковина на запястье, а также неизвестное количество часов без сознания, венчавшиеся пробуждением в прыжке с трехсот метров, играли явно не в его пользу.
– Если тебя это успокоит, я тоже без сил, – Мунаката закатал рукав водолазки. На его запястье красовался браслет из темного матового метала, такой же, как у Суо.
– Почему меня должно успокоить, что мы оба в ограничителях, в какой-то жопе мира?
– Потому что так безопаснее. И кстати, мы всего в часе от Токио. Тебе Кусанаги вообще объяснял что-нибудь?
Кусанаги объяснял – про совет у Золотого, про то, что под угрозой оказались все системы жизнеобеспечения страны, система безопасности и не только государственной, но и международной. А все из-за того, что какому-то умному человеку пришло в голову когда-то давно объединить компьютеры в сеть. А потом кто-то придумал аккумулировать и хранить информацию в узлах – центрах обработки данных, а потом данные стали путешествовать по воздуху. Но, как это зачастую бывает, всегда найдется кто-то умнее, и придумает, как любую гениальную идею использовать не только во благо. Даже смешно, насколько зависимы они оказались от последовательности нулей и единиц.
Кусанаги объяснял, как за несколько дней накрылись сначала системы геолокации, потом воздушной и морской навигации, за ними – спутникового слежения, на очереди было энергоснабжение крупных городов. Золотые зайцы не хотели выносить сор из избы и затыкали прорехи, как могли, переводя все, что можно было, на резервные каналы и источники питания, но когда Кокуджоджи-сан понял, что дело дойдет до гражданских, и паники не избежать, пришлось признать несовершенства системы.
Кусанаги объяснял о роли, отведенной Красным в исправлении ошибок Его Высочества, о том, что нужны их связи и осведомители, вся информация, которую они могут получить о контрабанде оборудования, особенно из Тайваня и Китая, потому что, кто бы ни влез в правительственную сеть, им для этого нужны были неслабые ресурсы и место, логово, откуда можно было, не привлекая внимания, передавать и воровать огромный массив данных.
Кусанаги разжевал, как мог, почему Суо должен был поговорить с Мунакатой и помочь ему, он даже заранее разослал парней пообщаться со всеми, кто мог быть полезен, поднял все свои связи.
К Кусанаги не могло быть претензий – он все сделал правильно, и только в одном он ошибся. Он объяснял все это, пока Суо валялся на диване, устроив голову у него на коленях, и перебирал пальцами его алые пряди, а бар уже был закрыт, и ребята разошлись. И от него пахло свежим древесным одеколоном, сигаретами, и лимоном – от пальцев, и Суо не мог ручаться, что дослушал до конца. Суть он уловил, пообещал поговорить с Синим Королем, что еще от него, черт возьми, надо было?! Проклятые детали.
Микото проводил злобным взглядом удалявшийся от них Кавасаки. На фоне темнеющего неба он уже успел превратиться в крошечный силуэт над горизонтом. Огляделся по сторонам. Даже словом «разруха» язык не поворачивался назвать то, что их окружало. Суо не считал себя впечатлительным, но от этого места мурашки шли по коже.
– Это не отменяет того, что мы в жопе мира, – повторил он, скользя взглядом по пустынным полу-разрушенным домам, таращившимся на них, словно черепа с черными глазницами-окнами. Рейши тем временем сложил парашют и затолкал его в рюкзак. Казалось, ему вообще плевать. И кто из них безответственный придурок?
– Этого места нет на карте, – он поколдовал с замком на двери, тот щелкнул, но дверь так просела, что в итоге пришлось вышибать ее ногой, – добро пожаловать в военный архив, Суо Микото. Вернее, место, которое было таковым лет двадцать назад. Ты идешь?
Чертыхнувшись, Суо подобрал рюкзак и поспешил за ним по узкой лестнице вниз.

* * *

Даже не верилось, что он тоже мерзнет. Суо ворчал, наливал себе очередную кружку кофе, натягивал рукава свитера до пальцев и снова садился за стол напротив. От его колких, едких замечаний становилось теплее. Мунаката чувствовал некоторую нервозность в его словах, но все равно улыбался в ответ. Так легче, так правильнее. Это будет чертовски длинная ночь, уже не первая бессонная, холодная, мать ее ночь, и только от них зависит, когда она закончится. Засыпать нельзя. Пока в голове крутятся хоть какие-то мысли, хоть какие-то идеи, нельзя их упускать.
Кабинет пропах пылью от старых карт и бумаг, вареным кофе, в сухом воздухе щелкало статическое электричество, с дыханием Микото наносило табачную горечь. Если бы только не было так холодно. Пальцы не слушались, карандаш так и норовил выскользнуть из них, а почерк становился до жути неразборчивым.
– Я бы мог устроить тут тропики, – философски отметил Микото, вертя кружку между ладонями.
– Нельзя, Суо. Мы сидим на гребаной пороховой бочке. Любая искра твоей или моей силы может спровоцировать сигнализацию, и вся операция потеряет смысл.
– Знаю-знаю, – отмахнулся тот. Не в первый раз слышал, в конце-концов, – но сил нет смотреть на твою синюю рожу.
Мунаката поднял усталый взгляд от карты. Как это, черт возьми, трогательно. Микото сам был похож на тень, портативные лампы дневного света выбеливали даже его загорелую кожу, а янтарным глазам придавали зеленоватый оттенок – зрелище не для слабонервных. Рейши понимал, что сам тоже не пышет румянцем, и судя по жжению в уголках глаз, у него полопались сосуды. Через полчаса надо будет сделать перерыв, размяться и найти капли в аптечке. Суо растирал затылок – шерстяной ворот свитера колол шею.
– Смотри, тут данные тридцать второго года.
– Мунаката, если ты надеешься, что я тебе чем-то помогу, то зря. Для меня все эти чертежи казематов на одно лицо.
– Давай, не отлынивай. Ты последним видел карту.
– Я ее сжег, это не одно и то же.
Ну да. Сжег, вместе с психом, который чуть не угробил их обоих. Кто знал, что пацан окажется не в себе, да еще и стрейн? С виду был обычный задохлик, мямлил что-то невнятное. Мунаката тоже, признаться, допустил мысль, что информатор напортачил.
– Вот именно, так что напрягись, – Рейши барабанил пальцами по столу, не то нервничая, не то пытаясь разогнать кровь, – смотри сюда.
Он развернул карту к Микото, отметил на ней карандашом контуры базы: – Вот тут она упирается в горы, а с этой стороны проходят старые тоннели шахты. Раньше тут добывали уголь, но в семидесятые все месторождение исчерпали и жители разъехались. Место считалось заброшенным, но через пару лет его обнесли бетонной стеной и пустили по проволоке ток. Это имеет смысл... Что скажешь?
– Тебе виднее, – Суо пожал плечами, его явно больше заботили синюшные пальцы Мунакаты. Тот бросил карандаш на стол и снял очки, пряча лицо в холодных ладонях.
– Еще раз. Что сказал этот ублюдок, прежде чем ты его добил?
– Если опустить все, что он думал по моему лично поводу: «Это за наследие». Понимай, как хочешь.
– Не густо.
– А я о чем. Зря ты разогнал своих. Неужели, правда, думаешь осилить все это в одиночку?
– Нет, я думаю, ты мне в этом поможешь, – Мунаката поднялся с места и направился к стеллажу, заваленному военными атласами северных территорий. Старые полки недвусмысленно проседали, и казалось, стоит вытащить хоть одну книгу, остальные потянутся за ней. Он искренне проклинал век цифровых технологий. Все, даже самые блестящие аналитики Скипетра напрочь разучились работать с информацией, если она не оцифрована. Набирая когда-то на эти должности молодых самородков, общавшихся с любой аппаратурой и софтом на одном языке, он искренне считал это правильным решением. Зачем им читать карты пятидесяти- и столетней давности, когда они все давно отсканированы, распознаны, по ним построены трехмерные модели, которые можно визуализировать одним движением пальца?

* * *

В который раз перевалило за полночь. Сигареты заканчивались, чай, кофе и всякая быстрорастворимая дрянь из пакетика основательно набили оскомину. Мунаката все рылся в старых атласах и справочниках, сопоставлял, выписывал координаты, задавал какие-то наводящие вопросы. Заметил ли он что-то еще в том стрейне? С каким акцентом тот говорил? Во что был одет? Микото через силу что-то отвечал, воспоминания давались с трудом, голова трещала. Он стоял у приоткрытого окна, докуривая уже двадцатую, наверное, сигарету за сутки. С улицы тянуло холодом, но в продымленном помещении думалось еще хуже. По крайней мере, в этом его убеждал Мунаката. Ладно хоть пилить перестал за то, что Микото угробил свидетеля – кажется, наконец-то дошло, что он их задницы спасал. Использование силы из-под ограничителя, похоже не прошло бесследно: виски сдавливало, будь здоров, запястье ныло так, что рука до локтя отнималась. И третьи сутки без сна. Еще пейзаж этот... Суо начало казаться, что он и правда путает сон и явь. «Ограничитель скрывает силу, но только пока ты в сознании и сам ее контролируешь. Это не шапка-невидимка, которую можно просто надеть и спрятаться», – популярно объяснил Мунаката, – «будешь давить на него изнутри – он будет давить на тебя снаружи, и ничем хорошим это не кончится». Микото тихонько покосился на него. Неужели и правда никакого дискомфорта не испытывает? Представить, что можно добровольно нацепить на себя эту побрякушку, пусть и выданную непосредственно Золотым, затолкать всю свою силу куда поглубже и делать вид, что ничего не происходит? Микото не мог представить, какие тараканы водятся в голове Рейши, но себе таких не хотел точно. Со своими бы справиться. Он затушил сигарету о подоконник, обжег пальцы бычком и тихо чертыхнулся. Посмотрел на свою руку. От браслета по линиям вен вверх и вниз тянулись темные полосы, словно кожа в этих местах опалилась от внутреннего жара силы, которая рвалась наружу. Как-то нехорошо зашумело в голове, и собственное отражение в окне поплыло бардовыми разводами.
Микото ударился виском о оконную раму и, зашипев, сполз на пол, цепляясь за подоконник.
– Суо? – Рейши тут же подорвался с места. Тот ухватился за браслет на правой руке, и из-под него тонкими струйками просочилось пламя. Едва-едва, но черт его знает, сколько хватит, чтобы сработала сигнализация? И не сломает ли Суо ограничитель к чертям? Мунаката не хотел это выяснять.
Он опустился рядом с ним на колени, взял за руки.
– Суо, слышишь меня? Не делай этого. Прекрати, – Микото через силу кивнул, сжав зубы. По крайней мере, он был в сознании: – отпускай, отпускай по-тихоньку, – продолжил он, медленно разжимая его пальцы. Он пытался понять, среагировала ли на него система безопасности и пока не слышал ничего – это слегка обнадеживало.
– Давай, я помогу. Отпусти ограничитель, – осторожно отгибая каждый его палец, Рейши разжимал захват, не чувствуя собственных рук. От Микото пышало жаром, свое обещание устроить тропики он перевыполнил с лихвой – под ними начал оплавляться паркет. Ему явно было больно, и Рейши понятия не имел, что с этим делать. Всего раз он чувствовал, как может давить Меч, и этого было достаточно, чтобы он больше никогда не позволил себе возвращаться в то состояние. Но Красная Сила была другой, и он не мог быть уверен, что достанься она ему, мог бы сдержать так легко. Пальцы жгло, аж кости болели, пламя лизнуло шею, лоб – Суо уткнулся в его грудь, тяжело дыша.
– Отойди, – еле выговорил он через сжатые зубы.
– Не геройствуй мне тут, – Мунакате удалось даже подобие улыбки в голосе. Он не собирался отступать. Прижав его к себе, Мунаката прислушался к его дыханию. Подстроившись под ритм, задышал с ним в такт – сначала также быстро и прерывисто. Постепенно выравнивая свое дыхание, Рейши прижимал Микото все плотнее, чтобы тот слышал его, ориентировался, как на маячок, и чем тише и ровнее становилось вдохи и выдохи, тем теснее объятия.
Постепенно, издевательски медленно жар стал отступать, и Суо перестало трясти, он расслабился, устроив голову на плече Мунакаты. Осознав, что опасность миновала, тот вздохнул с облегчением, потрепал Суо по затылку, приглаживая колючие, наэлектризованные пряди.
– Все хорошо.
– Нихрена не хорошо, Мунаката, – пробубнил Суо.
– Я сказал, хорошо. Встать можешь? – он отстранился, придерживая Микото за плечи. Тот кивнул и поднялся, цепляясь за его руки.
– Твою ж мать...
– Что еще? – напрягся Рейши.
– Ты... – Суо потянулся к его шее, на которой красовалось алое пятно, тут и там наливавшееся волдырями, но тут же заметил, в каком состоянии были ладони Мунакаты и слов не осталось совсем. Он знал, на что способно его пламя, но никогда не рассматривал плоды его трудов. Их просто чаще всего не оставалось.
– Нормально. Это заживет, как только я сниму ограничитель. Но если ты окажешь мне услугу и сходишь за аптечкой, возражать не буду, – усмехнулся Рейши, разглядывая обглоданную пламенем кожу, – хорошо, что кости не обуглились.
Суо кивнул и молча скрылся в коридоре. Дождавшись, когда его шаги достаточно удалятся, Рейши с наслаждением выругался в голос.

* * *

Проклятый рюкзак казался бездонным и забитым всякой ерундой, кроме нужного. Аптечку Микото искал минут пять, перекладывая содержимое с места на место, пока не понял, что у него просто-напросто дрожат руки. Ограничитель почти не давил, пламя не рвалось наружу, по ощущениям было удивительно комфортно и спокойно, как когда-то давно после сильного анальгетика, который ему в обход рецепта доставал Кусанаги, спасая от мигреней. До инициации это было единственное, что помогало. После инициации не помогало уже ничего, но Суо до сих пор хорошо помнил это ощущение, когда боль отступала и на ее место приходила балгостная усталость, по телу разливалось тепло и глаза закрывались сами собой. Почему, черт возьми, сейчас от этого было так погано? Он с досадой врезал кулаком по столешнице. Та истошно скрипнула, а на костяшках начали расцветать алые подтеки.
Он перевернул рюкзак вверх дном и высыпал все, что в нем было, на стол, вытащил из груды барахла аптечку.
Мунакату он застал перед полками, прикидывающего, как бы вытащить очередной атлас. Обожженными руками.
– Псих. Отошел оттуда, – прорычал Суо, не узнавая собственного голоса. Мунаката улыбнулся, пряча руки за спину. Суо поставил аптечку на стол, достал антисептик, заживляющую мазь, раневые повязки. Мунаката присел напротив, наблюдая.
– Я тут подумал, Суо, мне кажется, я знаю, где искать.
– Мунаката, ты сейчас чертовски вовремя со своей догадкой. Молодец, – он поднял на него убийственно серьезный взгляд, – а теперь заткнись, а то я твои ожоги щелочью полью, совершенно случайно.
Рейши рассмеялся:
– Не мои, а твои, Суо, – Микото дернулся, как ошпаренный и осторожность во взгляде сменилась злобой.
– Заткнись. Не говори, что тебя не предупреждали, – он расстелил на столе салфетку, и Рейши положил на нее руки ладонями вверх. Суо прикрутил к флакону с антисептиком насадку-пульверизатор, чтобы облегчить обработку ран. Он снова глянул на руки Мунакаты и стиснул зубы, словно это на его собственные раны вот-вот должно было политься лекарство. Мурашки по спине побежали. Загадка, как он не обгорел до костей, ведь свою силу он так и не освободил.
– Не томи, – подбодрил Рейши. Ну, сам напросился. Суо распылил лекарство на ожоги, по нескольку раз на каждую ладонь, стараясь не обращать внимания, как Рейши напрягся, сжался в комок, чтобы не дернуться.
– Еще немного, – тихонько проговорил Суо, жестом показывая перевернуть ладони. С тыльной стороны было чуть менее больно, – теперь шея.
Мунаката с готовностью кивнул, но Суо откровенно говоря не был уверен, что обработка ожога будет терпимой.
– Погоди, – он снова зарылся в аптечке.
– Что ты ищешь? – поинтересовался Мунаката.
– Обезболивающее. Не хочу, чтобы ты отключился от болевого шока.
– Не отключусь. Инъекционной анестезии там все равно нет, в лучшем случае – таблетки, сейчас их принимать уже поздно, – терпеливо, словно маленькому ребенку, объяснял Рейши. В его голос можно было замотаться, как в кокон, но сейчас эти успокаивающие интонации только выводили из себя. Выщелкнув из нужного блистера две капсулы, Микото без лишних сантиментов прижал их ладонью к губам Мунакаты. Тот от неожиданности потерял дар речи и уставился на Суо, не мигая.
– Будь умницей, открой рот, – потребовал Суо. Он уже понял, что упрямства Мунакате не занимать, но отступать не собирался. И ему даже в голову не пришло, какие сухие и теплые у Рейши губы, пока тот не приоткрыл их, слизывая капсулы с лекарством, задев кончиком языка его пальцы. Микото не сразу убрал руку, дав себе пару секунд, чтобы разобраться, не показалось ли ему.
– Может, дашь воды? – попросил Рейши, спрятав капсулы под язык. Отчего-то захотелось ему врезать. Едва поборов этот порыв, Суо налил в кружку воды и протянул ему. Мунаката укоризненно посмотрел на него, подняв руки, залитые лекарством. Чертыхнувшись, Микото подошел к нему и поднес кружку к губам, медленно наклоняя, чтобы Рейши мог запить таблетки. Когда по его подбородку полилась вода, Мунаката протестующе замычал, зажмурившись, проглотил лекарство и вздохнул:
– Спасибо.
– Ты как пьяный, – с ноткой беспокойства отметил Суо. И правда, взгляд у Мунакаты был, мягко говоря, странный, блуждающий. Он откинулся на спинку стула и прикрыл глаза:
– Отходняк. Никогда такого не чувствовал?
– Если и чувствовал, то не помню. Иди-ка сюда, - Суо потянул вниз ворот шерстяной водолазки, закрывавшей шею Мунакаты. Ожог уже успел кое-где пойти волдырями – языки пламени достали до скул, оставив после себя бордовый ошейник. Суо взялся за антисептик, и руки снова предательски задрожали. Видя это, Мунаката закрыл глаза, рассчитывая, очевидно, что Суо так будет легче. Не сработало, конечно, нихрена. Надо было как-то отвлечь его и самого себя.
– То, что ты проделал с дыханием, – заговорил Микото, аккуратно опуская воротник, стараясь не касаться пальцами его кожи, – что это было? Ци-гун?
– Соображаешь, – улыбнулся Мунаката. Его лицо, бледное, словно фарфоровое в свете настольной лампы, было похоже на маску с вырезанной в ней улыбкой – жутковатое и притягательное одновременно. Микото наносил антисептик на кожу и продолжал говорить:
– Хорошо придумано. Научи меня потом, ладно?
– Угу, – кивнул Мунаката, скрипя зубами. Больно, конечно, но черт возьми! Потерпи еще немного.
– Все, Мунаката, почти все. Сейчас перевяжу тебя, – он взялся за повязки, пропитанные заживляющим составом. Кажется, лекарство начало действовать – Рейши обмяк, уронив голову на спинку стула, вздохнул с облегчением.
– Эй! Не вздумай отключаться, слышишь? Я еще не закончил!
Мунаката смотрел на него сквозь поволоку из-под прикрытых ресниц. Суо наспех накладывал повязки, рассчитывая, чтобы чертов придурок не задохнулся, и все говорил, и говорил:
– Не спи, Мунаката, мать твою, не спи! Ты мне что-то хотел сказать, помнишь? Ты что-то понял, нашел тут, пока я за аптечкой ходил. Скажи, что!
– Нашел, – сонно прошептал Мунаката, делая над собой усилие и фокусируясь на сосредоточенных, резких движениях Микото, на его голосе, – я знаю, где эта мразь. Я понял, что такое «наследие».

* * *

Странное было чувство, снова засыпать в своей постели. Микото давно уже не отлучался из дома дольше чем на сутки, и миссия, продлившаяся в общей сложности более двух недель, заставила его иначе смотреть на привычные вроде бы вещи: даже цвет стен в собственной комнате казался другим, как и расположение предметов – непривычно, что все под рукой. А еще, оказывается, предпоследняя ступенька на лестнице скрипит. Он лежал, вслушиваясь в тишину, и казалось, стоит сомкнуть глаза, как рядом раздастся голос, успевший прочно обосноваться в памяти: «Не спи, Суо».
– Иди к черту, Мунаката, – зачем-то произнес он вслух. Эти слова тоже успели стать до боли привычными. Интересно, у языка и голосовых связок тоже есть своя двигательная память? Или просто хотелось выгнать этого чудака из своего воображения? Суо прикрыл глаза согнутой в локте рукой.
– Иди к чету...
Но Мунаката даже в воображении Суо оставался верен себе – такой же упрямый засранец, уходить ни по чем не хотел. Суо видел его так отчетливо, что руки чесались врезать. Что это, уязвленная гордость? Потому что Рейши спас его? Да, наедине с собой он мог произнести это слово – спас. Но тогда он только вырывался и рычал, чтобы Мунаката его отпустил и дал добить ту тварь, которая оказалась источником всех их проблем.
Стрейн оказался до смешного силен. И дело не в огневой мощи – двум Королям, конечно, не ровня, но он нашел кое-что, что мог им противопоставить – способность прятаться и убегать. В зеркальном лабиринте, что он выстроил, они чуть не поубивали друг друга. Мунаката, видимо, что-то почувствовал, когда сказал, что им не нужно разделятся, но Суо его не послушал. Странно даже, что тот не припомнил ему это потом своим фирменным: «Я же тебя предупреждал».
Чертов стрейн спутал все его планы: Суо уже морально настроился на хорошенькую потасовку с бандой головорезов, но оказалось, что их враг – единственный стрейн, способный проникать в мозги любой электроники, открывать любые пароли и блоки – Рейши с его молчаливого согласия дал ему рабочее имя «Ключник». Блять. Опять Рейши.
Проклятый маньяк вцепился в Суо, как бульдог, когда тот ломанулся было за Ключником в портал в его собственную цифровую вселенную. Держал, орал на него, что тот оттуда уже не сможет вернуться, что сдохнет там, что Суо постигнет та же участь, хватал его за руки и сбивал с ног, а Суо молча пер напролом и был слишком занят, чтобы заметить, что Мунаката истекает кровью. Странно слышать призывы к здравомыслию и предупреждения об опасности от человека, которому настолько плевать на себя.
Суо тем же вечером полечился шикарным ромом, который Кусанаги достал из закромов. А Мунакату в отделении интенсивной терапии, должно быть, превратили в подушку для иголок, утыкав капельницами. Как бы Суо ни злился на него, как бы ни называл про себя больным придурком, которого предупреждали, эту миссию он считал проваленной дважды.
– Микото? – тихо позвали из-за двери, тут же ее открывая. Кусанаги. Суо сел на кровати.
– Заходи, не сплю.
– Я на пару слов всего – просто хотел напомнить, что завтра приезжает Гирико, он говорил, что владеет информацией об острове Хасима, возможно, что-то интересное о твоем недавнем деле со стрейном. Я так понимаю, нельзя с уверенностью сказать, удалось ли ему уйти?
Изумо умел быть ненавязчивой занозой. Но черт возьми, сейчас он втыкал иголку в зудящий комариный укус.
– Послезавтра я с ним встречусь. Он же не на один день к нам? – Кусанаги немного смутился, но быстро взял себя в руки.
– Вроде бы нет. Я поговорю с ним насчет послезавтра.
– Спасибо, – Суо снова устроил голову на подушке. Кусанаги, видимо, хотел сказать что-то еще, но этот жест сложно было расценить иначе, поэтому он прикрыл за собой дверь.
– Спокойной ночи... Король.
Комната снова погрузилась в тишину, только едва слышалось удаляющиеся шаги Кусанаги в коридоре.

* * *

На следующий день Суо стоял перед зданием Скипетра, как в первый раз, наискосок от главного входа. Докуривал далеко не первую сигарету и думал, насколько оно ему нужно. Как и в первый раз, он не мог найти ни одного стоящего довода ни «за», ни «против» – только смутное ощущение, что вроде бы надо, но нахрена?..
Вечер становился все темнее, после захода солнца было довольно зябко, но Суо не чувствовал холода. Без ограничителей сила, вернувшаяся в свое нормальное русло, окутывала его, льнула к хозяину, как большая ласковая кошка, согревала спину и грудь и покусывала пальцы – самую малость, от любви, не иначе. Но все-таки что-то внутри вибрировало, подрагивало, как от щекотки, посылая странные сигналы по всему телу.
На фасаде здания осталось по пальцам посчитать подсвеченные окна. За каким из них корпит над бумагами Синий Король? Что ж... вот и выясним.
На контрольно-пропускном пункте до него очень опрометчиво доцепился странный хмырь с голосом Яты и занудством Фушими.
– К кому Вы?
– К Мунакате.
– К Четвёртому Королю, Мунакате-сану? Вам назначено?
– Да.
– Простите, но на сегодня приемные часы закончились. Приходите, пожалуйста завтра.
– Думаю, я пройду без записи, – осклабился Суо и слегка отпустил силу. Та радостно взвилась алыми всполохами, обвивая его фигуру, легла на плечи и направила хищные когти на парнишку, замершего за своей стойкой. Похоже, тот даже не был инициирован, а если и был, то совсем недавно, и совершенно не представлял, что такое настоящая сила Короля. Суо остался доволен произведенным эффектом и, сбавив обороты, прошел мимо него к лестнице. Он знать не знал, где находится кабинет Мунакаты, но был уверен, что найдет его, если потребуется, хоть под землей.
Но такой необходимости не было – Мунаката сам встретил его между вторым и третьим этажом. Холодный взгляд и рука на граде. Этот сукин сын был рожден для того, чтобы стоять на несколько ступеней выше и смотреть свысока.
– Что ты творишь? – спросил он спокойным, ровным голосом. Суо улыбнулся и подался навстречу.
– В гости зашел, тебя проведать. Ты не против? – в последней фразе вопроса было не более, чем рыбы в мертвом море. Мунаката вздохнул, морщинка на лбу разгладилась:
– Тебе следовало бы спросить до того, как явиться сюда и разбрасываться силой перед моими людьми.
– Я до сих пор не доверяю телефонам. И меня не хотели пускать.
– А ты на что рассчитывал? – бросил Мунаката через плечо, поднимаясь по лестнице. Суо расценил это, как приглашение.
Он жадно разглядывал Рейши, безотчетно пытаясь определить, все ли с ним в порядке. На ногах стоит – уже хорошо, конечно, но учитывая то, в каком состоянии тот последний раз видел его на ногах... Черт его знает, придурка – с него станется полуживым приползти.

* * *

Вопреки ожиданиям Суо, кабинет Синего Короля не был ярко освещен – наоборот, горела одна только настольная лампа, да тусклым светом маячили проекции документов, которые он изучал до того, как подорваться к нему навстречу. Мунаката отставил саблю к столу, и Суо только сейчас обратил внимание, что он не пристёгивал ее к поясу – похоже, действительно вскочил, как был. Рейши свернул все документы и, указав Микото на кресло напротив, спросил:
– Чем обязан?
– А нельзя без этого? – парировал Микото, подергивая плечами. Он осмотрел кабинет – в тот раз они так до него и не дошли. Аккуратно, строго, с подобающей степенью вычурности, всего в меру.
– Это не для протокола. А для меня, – абсолютно серьезно проговорил Рейши, – так что отвечай.
Суо приподнял брови. Пожалуй, такой поворот его удивил. Мунаката смотрел спокойно, выжидающе, прямо в лицо. Он действительно хотел получить ответ. За эти две недели бок о бок Суо научился его чувствовать – не понимать даже, а именно улавливать какие-то перемены в химии, волнах, биополях – или что там у Мунакаты было вместо настроения и эмоций? Это его выражение означало, что проще ответить.
– Как ты?
Суо смотрел, как расцветились улыбкой уголки глаз его собеседника, губы дрогнули и изогнулись – самую малость, но достаточно, чтобы отразить крохотную ямку на щеке справа. Что-то подобное он видел краем глаза в первый вечер, когда они оказались в архиве, и Суо стучал зубами от холода, а Мунаката достал из рюкзака шерстяной свитер, такой же как на нем, и протянул ему со словами: «Думаю, у нас один размер». Свитер сел, словно на него и шили.
– Я в порядке. Спасибо.
Суо тоже позволил себе сдержанную улыбку. От пристального взгляда Мунакаты было неловко. Почему-то тогда, в архиве, и потом, на военной базе, было проще. Тогда они принадлежали только самим себе, и не было ничего кроме необходимости срочно решить задачу, одну на двоих – научиться верить и доверять свою жизнь почти незнакомому человеку. Это казалось абсурдом.
В самом начале Микото готов был поклясться, что не доверил бы Рейши даже больного раком попугая, но потом... Он доверил ему свою жизнь. А потом еще раз, и еще, и еще. И Рейши ответил ему тем же, не спрашивая, не объясняя, ни разу не попросив: «прикрой», – он просто знал, что Суо это сделает. Знал бы он, сколько раз Микото подмывало врезать тому по затылку просто так – в профилактических целях, чтобы не расслаблялся. Но все обошлось. Оставалась теперь только одна проблема – что делать с этим обретенным доверием?
– Как думаешь, эта история с ключником будет иметь продолжение? – наобум спросил Микото. Рейши задумался, перетасовал пальцами детали мозаики.
– Не думаю. Мы тогда отсекли его на острове. В закрытой сети он был заперт, а до восстановления связи Золотые уничтожили все его коммуникации, сожгли несколько километров оптоволокна. Он не смог бы уйти.
– Но наверняка ты не знаешь? – Суо поймал в своем голосе нотки надежды. Стоп. Какого черта?
– Вероятность крайне мала. Если даже объявится, это будет уже не наша головная боль, – он снова улыбнулся, на этот раз скорее из соображений протокола. То, о чем он говорил, должно было его радовать. Хороший самоконтроль – Суо иногда думал, что ему бы тоже такой не помешал, но потом вспоминал, что у него есть свой пофигизм, и необходимость в самоконтроле вроде как отпадала. Но не сейчас.
– Ты обещал научить ци-гуну.
– Не хочешь выпить чаю?
Они заговорили одновременно и одновременно замолчали, уставившись друг на друга.
– Хочу, – кивнул Суо.
– Научу, раз обещал, – улыбнулся Мунаката.

* * *

Они перебралась на татами, отгороженные от остальной части кабинета импровизированными бамбуковыми зарослями, через которые совсем слабо проникал свет настольной лампы. Мунаката заваривал чай и рассказывал, как учился техникам дыхания, и Суо его почти слушал. В его руках заварочный чайник и аккуратные маленькие чашки смотрелись гораздо уместнее, чем стопка пыльных атласов и банка растворимого кофе. Он помнил, что ожоги у Мунакаты затянулись почти сразу, как только они выбирались из архива, и он снял ограничитель, но все же взгляд так и застывал на его пальцах, ловко цеплявших щепотки засушенных чайных листьев.
От них почему-то пахло молоком.

* * *

От рук Мунакаты пахло молоком, когда Суо их целовал. В голове больше не звенела тишина.
– Суо? – нерешительно, почти удивленно, – Суо, – мягко и спокойно.
Он не отвечал – по крайней мере, не словами – обследовал губами костяшки на тыльной стороне ладони. Надавив большим пальцем на запястье, он мимолетно отметил, что пульс у Мунакаты слегка участился. «Интересно, насколько далеко я успею зайти, прежде чем он опомнится и врежет?» – размышлял Микото, украдкой вглядываясь в его лицо. Судя по складке между бровей и подрагивающим скулам, оставалось недолго. Суо приоткрыл рот, обхватил губами большой палец, обвел языком ровную ногтевую пластину, провел до основания. Все-таки почему от рук Мунакаты пахло молоком?..
– Суо, – сосем тихо позвал Рейши. Видимо, это был такой способ глушить эмоции в голосе, – я не знаю чего ты добиваешься, но последствия могут быть не теми, на которые ты рассчитываешь.
– Умираю от любопытства, – хмыкнул он, укусив напоследок за подушечку пальца. В полумраке блеснула серебристая оправа очков, и ядовитый смешок вернулся к нему.

* * *

О чем говорил Мунаката, до Суо начало доходить, когда он оказался прижат к татами с заведенными за голову руками, связанными вокруг гребаного бамбука. Рейши не пожалел шейного платка для такой цели.
– Ты же понимаешь, что я сейчас сожгу эту тряпочку? – утробно урчал Суо ему на ухо, пока тот вылизывал его шею, жадно вбирая в себя горьковатый аромат табака и зимнего ветра.
– Не сожжешь, – беспечно отозвался Рейши между поцелуями.
– Неужели? – Суо извернулся, заставляя смотреть себе в глаза. Мунаката, похоже, любил и умел играть в гляделки.
– Я знаю, – ответил Мунаката, оглаживая его скулы. Он прижимался всем телом, давая почувствовать, насколько горячо и напряженно было у него в паху. Суо усмехался и подавался вперед, наугад находя его губы в темноте.
Целовался Рейши, словно последний раз в жизни: горячо, напористо и бескомпромиссно. Словно в последний, а не первый раз – и эта мысль почему-то колола самолюбие острой иголкой. Суо отчаянно пытался перехватить инициативу, обвивал его талию ногами и из последних сил боролся с соблазном исполнить свое обещание сжечь-таки платок, которым были перевязаны его руки.
Рейши раздевал его медленно, выцеловывая каждый сантиметр оголившейся кожи. Он, видимо, думал, что растягивает удовольствие. Суо думал, что сукин сын издевается.
Интересно, его кабинет закрывается изнутри?
Интересно, кто-то еще остался работать допоздна?
Интересно, где этот ублюдок научился так целоваться?
Микото поражался, сколько мыслей одновременно умещались в его голове, пока Рейши целовал его в губы, кусал за шею, стягивал с него джинсы и обнимал, укутывал собственным телом.
– Развяжи меня... не то, клянусь, я...
– Делай, что хочешь, – отвечал Мунаката, облизывая собственные пальцы.

* * *

Лежать у него на животе было удобно и тепло. Мунакта неторопливо перебирал его волосы и выцеловывал венки на руке, которой Суо обнимал его за шею.
– Мунакта, – протянул Суо, последним усилием воли вышибая из собственного голоса сладостную истому, – ты ведь знал, подонок? Знал, что это случится.
– Предполагал, – уклончиво ответил Рейши, вылизывая складку между средним и безымянным пальцем Суо, – я совру, если скажу, что не думал об этом.
Суо почувствовал, как по телу снова побежали мурашки, словно не он только что стонал до хрипоты в горле и выгибался навстречу горячим ладоням.
– Думал? Блять, Мунаката, ты... – Суо зашелся беззвучным смехом.
– Думал, мечтал. Какая разница? – Рейши склонился над ним, утыкаясь лбом в лоб. Горячий. Живой. До одури близкий.
– Ты знал, – улыбнулся Микото, и Рейши расцеловал его улыбку от уголков губ до середины, слизывая его смех, его сарказм и самодовольство с сухой, горячей кожи.
– Верил, – выдохнул Рейши.

Под бамбуковыми зарослями ровной горсткой пепла валялись остатки шелкового шейного платка и чьего-то самолюбия.

@темы: Подарки'14

---

Подарок для Анж - Мать Забвения

[Secret Project]

Название: Не бояться
Автор:  Chiisai Kiseki
Пейринг/персонажи: Суо Микото/Ята Мисаки, Татара Тоцука, Кусанаги Изумо
Рейтинг: PG-13
Жанры: флафф
Размер: 3796 слов
Краткое содержание: Ята Мисаки безупречно бесстрашен, но есть вещи, которых очень сложно не бояться.
Примечания: Текст соответствует только очень урезанным пожеланиями заказчика, увы

Подарок для  Анж - Мать Забвения по заявке:
Хочу: авторский фик; Суо/Мисаки (порядок принципиален), Хомра; рейтинг от R, становление отношений, ЮСТ, можно с ангстом, ревность со стороны обоих, жанр любой (можно даже дарк), но ХЭ обязателен. Можно AU. Хомра наблюдающая за происходящим и делающая ставки. Отношение Сару к Мисаки и Рейши к Микото ТОЛЬКО как к другу.
Не хочу: насилие и изнасилование, смерти персонажей (даже Фушими), гуро и прочую гадость вроде некрофилии, бессюжетное PWP.

Ята Мисаки никогда не был трусом. Не боялся темноты, собак, пауков, призраков и плохих парней. Конечно, краснел, бледнел и старался поскорее смыться, когда нужно было поговорить с какой-то девчонкой, но любой нормальный парень будет смущаться, разговаривая с хорошенькой. Ята Мисаки никогда не был трусом, потому что если бы кто-то попросил объяснить, чего именно он боится, от чего иногда так противно сжимается в груди и становится труднее дышать, он не смог бы ответить. Это мерзкое неспокойствие было страхом без смысла и направления, тоскливым и навязчивым.
Гораздо чаще он не пугался, даже когда следовало бы. Например, когда раздраженно отшвырнул бутылку, а потом увидел, что она летит кому-то в голову. И уж тем более после того, как понял, что парень, о чью голову бутылка только что чуть не разбилась, – это Красный Король. Самый жестокий из Королей.
И даже когда «самый жестокий» король кинул бутылку обратно к ногам Яты, расплавив ее буквально на лету, Мисаки не испугался. Он был удивлен, ошарашен – никогда раньше не видел, как плавятся стеклянные бутылки. Но не испуган – нет.
Испугался Ята, когда светловолосый хлыщ радушно предложил не изнывать от скуки на улице, а присоединиться к ним, а Король обернулся и улыбнулся – мягко и как-то очень по-доброму. Впрочем, в той ситуации Ята легко смог бы ответить, что именно вызывало у него страх. Больше всего он боялся, что светловолосый пошутил.

Они с Фушими не сообразили, что вообще-то можно было сразу сорваться и идти с Красными, раз уж их пригласили. Скорее всего, именно это и подразумевалось. Идти пришлось на следующий день, разыскивать бар «Хомра» - что-то вроде негласной штаб-квартиры Красных, и надеяться, что их туда впустят.
Стоило звякнуть колокольчику над входом, как навстречу им тут же выскочил мальчишка, который тоже вчера был с Королем.
- Добро пожаловать! О, так вы не посетители! Отлично! Кусанаги-сан, вчерашние ребята пришли все-таки!
- А… Ну да, - промямлил несколько растерянный Ята. Он надеялся, что про них не забудут, но парень явно перебарщивал с гостеприимством.
- Я Татара Тоцука, - радостно продолжил мальчишка. – А за стойкой – Кусанаги-сан. Это его бар. А вас как зовут?
- Фушими Сарухико, - отозвался Фушими, нервно поправляя очки. Кажется, Татара слегка оглушил и его.
- Ята Мисаки.
- Очень приятно, Мисаки-чан… - начал было Татара, но Ята мгновенно вспылил:
- Не зови меня по имени! Бесит!
- О, - улыбнулся Тоцука, - как скажешь, Ята-чан. Смотрю, характер у тебя прямо огненный. Не зря Король сразу тебя захотел.
Ята, который был готов уже возмутиться еще и по поводу «чан», захлебнулся и залился краской. Сволочь Татара, разумеется, нарочно выразился так двусмысленно, и Ята понимал, что он его просто дразнит, но легче от этого как-то не было.
- Кстати, вот и сам Король, - заметил Кусанаги.
Только сейчас Ята и Фушими увидели в углу лестницу на второй этаж, по которой сейчас спускался грозный Красный Король – заспанный и слегка помятый.
- Микото! – подбежал к нему Тоцука. – Они пришли!
- Хм, - кажется, Красный Король – Микото – был доволен. – Не перетрусили?
- Еще чего! – воскликнул Ята.
Микото подошел к барной стойке, посмотрел на них почти равнодушно - и вдруг протянул руки, как будто для рукопожатия, только не по очереди, а одновременно.
- Тогда идите сюда.
- Прямо так сразу? – уточнил Кусанаги.
- А чего тянуть: - зевнул Король.
Ята первым шагнул навстречу, а потом до него дошло, что руки у Микото горят, и огонь вполне настоящий, не иллюзия, и вот сейчас вообще-то ему нужно будет сунуть руку в этот огонь. Ята застыл. За его спиной нервно вдохнул Фушими.
- Это… обязательно?
- Ага, - отозвался Тоцука. – Необходимая процедура при принятии в клан. Вы же понимаете, мы не берем кого попало. Трусы нам здесь точно…
- А кто боится?! – возмутился Ята и все-таки потянулся к руке Микото. Фушими сделал то же самое. Король усмехнулся.
И Ята, и Фушими ждали, что будет больно. Проверка на храбрость и выдержку – вполне в духе Красного клана. Но огонь не обжег. Вернее, обжег, но совсем не так, как они ожидали.
От рукопожатия Микото на них как будто обрушился водопад силы, горячей и сокрушительной. И эта же сила хлынула внутрь безудержным щедрым потоком, только поэтому и удалось удержаться на ногах, и Ята с Фушими всего лишь ослепли и оглохли на какие-то секунды.
А потом Король разжал руки, а Кусанаги спросил откуда-то сбоку:
- Ну что, получилось?
- Ага, - Микото снова зевнул, спрятал руки в карманы потертых джинсов и уселся на диван. На Фушими он больше не смотрел, но Ята, когда наконец смог оторваться от изучения своей ладони, на которой почему-то не было ни намека на ожог, почувствовал на себе внимательный оценивающий взгляд. Яте стало жарко и весело, и он решил: Король ни за что не пожалеет, что позвал их.

- Какая-то жутковатая эта сила все-таки, - сказал по дороге домой Фушими. – Она дикая. Когда этот чувак, Кусанаги, сказал попробовать ее выпустить, я думал, что все, сейчас не удержу и сожгу весь бар.
- Да ладно, - удивился Ята. – Чего в ней жуткого-то?
- А ты что, - с сомнением протянул Фушими, - не испугался, когда Микото, скажем так, влил ее в тебя?
- Нет, - замотал головой Ята. – Это же было круто.
Фушими хмыкнул и замолчал. Ята тоже не стал развивать тему. Слишком сложно было бы объяснить, что, когда в него хлынула Красная сила, преследующее постоянно ощущение беспричинной тревоги наоборот стало слабее, а когда он выпустил огонь – прошло совсем.
Все наконец-то становилось правильно.

Ята достаточно быстро освоился в Хомре и так же быстро научился владеть пламенем лучше многих. Сила слушалась его, а он радостно пускал ее в ход, и старался присутствовать на всех «заданиях» Красных. Вскоре стало очевидно, что Ята Мисаки – один из самых сильных клансменов. До Микото ему, конечно, далеко, да и Кусанаги посильнее будет, но почетное третье место Яту вполне устраивало. Он смотрел на Микото-сана, ловил его одобрительные взгляды и знал: Король не жалеет, что сразу захотел его.

Парни, с которыми они должны были разобраться сегодня, ровным счетом ничего собой не представляли. Сосунки, толкающие подросткам всякую дрянь, слишком наглые и самоуверенные, чтобы не светиться – и не слишком везучие, потому что засекли их именно в Шизуме. Кусанаги, кажется, даже рассчитывал, что дело может обойтись без драки, и идиотов достаточно будет просто припугнуть.
Кто же знал, что у них, оказывается, был стрейн, который умел как-то странно отражать чужие удары. Все произошло в считанные секунды. Раз – и Король бьет огнем, явно не в полную силу. Два – и перед противником словно на мгновение вырастает зеркало, отражающее пламя, возвращая удар. Три – Ята, не раздумывая, дергается наперерез огню, пытаясь что-то сделать. Загородить Микото-сана? Успеть самому ударить силой по этому огню? В любом случае он не успел. Полыхнуло – и больше Ята ничего не помнил.
Первое, что он почувствовал, когда очнулся, – как кто-то хлопает его по щеке.
- Ята. Эй, Ята, - голос Кусанаги-сана был встревоженным. – Да очнись же.
- Я… - Ята открыл глаза и забыл, что начал говорить.
Над ним стоял Король, и взгляд у него был страшный. Он пылал огнем, диким, неконтролируемым. Король горел – и языки пламени стекали по его плечам. Это было жутко. И завораживало.
А потом Ята заметил, что за спиной Короля стоит Тоцука, вцепившись в его руку, кажется, что-то шепчет, и никогда раньше Ята не видел вечно расслабленного и улыбчивого Татару таким напряженным и взвинченным.
- Ята? – повторил Кусанаги.
- Я в порядке, - почувствовав, что голос прозвучал слишком хрипло, Ята откашлялся и повторил: - Я в порядке. Все хорошо.
Пламя Короля почти сразу успокоилось и исчезло. Тоцука убрал руку и выдохнул.
- А где?.. Уже все?
- Все, Ята-чан, все. Если ты хорошо себя чувствуешь, поднимайся и пойдем, - отозвался Тоцука. Кусанаги протянул Яте руку, помогая встать. Микото отвернулся. В воздухе пахло чем-то паленым, но чем именно, Ята понять не мог.
- А?.. – начал было он, но Кусанаги перебил его.
- Поговорим потом. Сейчас нам нужно возвращаться.
По дороге в бар все молчали. Микото шел впереди, и хотя его огонь больше не выходил из-под контроля, Ята все равно мог с абсолютной уверенностью сказать: Король вне себя.
Ята чувствовал, что сделал ужасную глупость, что слажал, но в чем именно – не мог понять. Впрочем, спрашивать сейчас у Кусанаги-сана, а уж тем более Короля было явно бесполезно, поэтому Ята тоже молчал, как бы отчаянно ни чесался у него язык от желания выяснить, что именно произошло, пока он валялся без сознания.

После возвращения все разошлись довольно быстро. Микото сразу поднялся к себе, остальные не стали задерживаться. Ята тоже направился было к дверям, но Кусанаги остановил его.
- Подожди, Ята. Нам нужно поговорить.
- Да, Ята-чан, задержись, пожалуйста, - поддержал Кусанаги Тоцука.
Ята с некоторым недоумением вернулся к барной стойке. Тоцука присел рядом с ним, а Кусанаги снял очки, потер переносицу и вздохнул.
- Не делай так больше, Ята-кун.
- Как? – растерялся Ята. Не лажать больше так позорно? Но можно подумать, он это нарочно.
- Не бросайся загораживать Короля собой, - мягко ответил Тоцука.
- Что?!
- Да, понимаю, звучит ужасно эгоистично, но не нужно так делать. Король не только сильнее любого из нас, ему еще и сложнее навредить, чем кому бы то ни было из клана. То, что тебя может убить, его только оглушит.
- Но ведь этот стрейн просто отзеркалил силу Короля, - Ята попытался возразить. – Со мной бы ничего не было.
- Там все было сложнее. Он не просто отразил удар, он что-то изменил в самом характере силы. Микото успел ударить в ответ, но при столкновении все взорвалось. Самим ударом тебя, собственно, и не зацепило, просто взрыв был очень сильный, а ты подскочил слишком близко. Но дело не только в этом. Король, он… - Тоцука запнулся, подбирая слова.
- Что? – тихо спросил Ята.
- Ты видел, что было. Чем сильнее он взволнован, тем хуже контролирует силу. – Тоцука сжал переплетенные пальцы. – Микото очень, очень за тебя испугался.
- А… А тот стрейн?.. – Ята понял, что вопрос прозвучал еле слышно, но Кусанаги понял его и нервно усмехнулся.
- Парень, Микото его сжег. Он их всех сжег. Одним ударом.
Ята сглотнул. Теперь стало ясно, чем именно паленым пахло, и его замутило. Стало намного яснее все – и напряженный голос Кусанаги-сана, и почему Тоцука хватался за Короля. Если его сила выйдет из-под контроля… Черт. Черт!
- Простите, - вскочил Ята. – Мне нужно поговорить с Микото-саном.
- Ята-кун, ты точно соображаешь, что делаешь? – переспросил Кусанаги. – Если ты хочешь извиниться и пообещать, что больше не будешь, сделай это лучше завтра, когда Микото проспится и успокоится. Он сейчас не в духе, и ты, знаешь ли, можешь огрести. Татара подтвердит, чем больше наш Микото за кого-то переживает, тем душевнее его подзатыльники.
- Ага, - Тоцука засмеялся, потирая затылок, - рука у Короля тяжелая.
- Плевать, - Ята тряхнул головой и направился к лестнице.

Возле комнаты Короля Ята замер. Он чувствовал, что сейчас должен попытаться объяснить, но подходящие слова все не находились, а извинениями он бы все испортил. Просить прощения ему было не за что. О «больше так не делать» не могло быть и речи. Ята стоял и стоял, и решимость его становилась все слабее, и он уже был почти готов развернуться и позорно сбежать, когда услышал из-за двери голос Короля.
- Долго ты там собираешься торчать?
То ли Ята слишком шумно поднимался, то ли просто Король мог чувствовать присутствие своих клансменов, но он явно знал с самого начала, что Ята топчется возле его комнаты, предаваясь каким-то сложным душевным терзаниям. Ята вспыхнул и решительно постучал, хотя это уже и было вроде как глупо:
- Простите, Микото-сан, можно мне с вами поговорить?
- Заходи, - по голосу Короля было невозможно понять, то ли он еще сердится, то ли ему уже на все наплевать.
Ята вошел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Король сидел на кровати, вид у него был как всегда хмурый и отстраненный, и Ята запоздало подумал, что Микото, собственно, мог до этого спать, а будить Короля было чревато. Ситуация становилась все более нелепой. Плевать. Ята вдохнул поглубже и выпалил:
- Я хотел поговорить насчет сегодня.
Взгляд Микото немедленно изменился, снова стал страшным и почему-то холодным, хотя в глазах начали собираться желтые огненные искры. Ята замер на секунду – кажется, Король снова выходит из себя, черт, черт, - а потом сжал кулаки и продолжил:
- Микото-сан, я хотел сказать, что не нужно за меня бояться, - Ята старательно усмехнулся, отчаянно надеясь, что это выглядит уверенно и дерзко. – Это меня должны бояться те, кто перейдет дорогу Хомре.
Слова повисли в воздухе – наглые, жалкие и неубедительные. Ята понял: сейчас Микото-сан его просто вышвырнет. Спустит по лестнице, чтобы не вламывался и не нес всякую чушь. Выбросит из Хомры, потому что как можно быть настолько идиотом, чтобы заявлять такое.
- Тебя бояться? – неожиданно переспросил Микото, и Яте на мгновенье почудилось, что он улыбнулся. – Бояться, значит? Иди за мной.
Не говоря больше ничего, Микото поднялся, прошел мимо ошарашенного Яты и направился к лестнице. Ята несколько секунд переваривал услышанное, а потом бросился за Королем.
Внизу их встретили встревоженными взглядами Кусанаги и Тоцука. Яты не было всего ничего, но наверху было подозрительно тихо и, кажется, эти двое были готовы отправляться спасать слишком отчаянного придурка, который творил сегодня глупость за глупостью.
- Микото? – поднялся Кусанаги.
- Мы по делам, - бросил Микото, не оборачиваясь.
Ята бодро махнул им рукой – мол, все отлично, - и побежал за Микото.

Все то время, пока они куда-то шли, Король молчал, и Яте становилось все больше не по себе. Точно так же было и днем: Микото, не произнося ни слова, идет впереди, и видно, как напряжена его спина, и даже затылок Короля выглядит каким-то раздраженным. «Раздраженный затылок, - сердито подумал Ята. – У тебя уже крыша едет». Глупые мысли лезли в голову одна за другой. Вот сейчас Король приведет его куда-то, а потом скажет: вали на все четыре стороны, нам такие не нужны. Король посадит его на самолет и вышлет из Японии. Король отправит Яту на перевоспитание к главе Синих, Мунакате Рейши, где его заставят собирать паззл из десяти тысяч кусочков, чтобы тренировать терпение и уравновешенность…
- Пришли, - прервал его фантазии Микото. Они были на каком-то пустыре. – Ты говоришь, что за тебя бояться не нужно, нужно бояться тебя. Покажи.
- Что – показать? – растерялся Ята.
- Ударь силой. Не сдерживаясь.
- В-вас? – от неожиданности Ята даже начал заикаться. Бить силой – не просто одного из своих? Бить силой – Короля?
- Придурок, - Микото усмехнулся, а на его руке заплясало пламя. И Ята сразу вспомнил: да, и вправду придурок, потому что это же его, Короля, сила, и как бы он ни старался, красная сила Микото не повредит, так что действительно спокойно можно бить, не сдерживаясь. Другое дело, что Король все равно поймет и почувствует, что его «не сдерживаясь» - ерунда, комариный укус, что он слабак и хорохорился попусту. Ята все это понимал.
И ударил. Старательно, от души, вкладывая в этот удар всю ту страсть, с которой говорил «Я из Хомры», «Пусть меня боятся». Микото не остановил удар, не отразил, а просто поймал – и красная сила Яты слилась с огнем на его руке.
- Хорошо.
Ята изумленно взглянул на Короля и почувствовал, как сердце заколотилось. Тот улыбался – удовлетворенно, мягко. Король почти никогда так не улыбался. Разве что в их первую встречу, когда Кусанаги-сан предложил им с Фушими присоединиться к Хомре.
- А теперь еще. Только сильнее и быстрее.
Ята послушался. И у него получилось – сильнее и быстрее. А потом еще. И еще. Когда они только учились обращаться с силой, ни с кем из новичков ничего подобного не делали, и потом, когда они становились сильнее и умелей, кажется, тоже. Это не было похоже ни на урок, ни на спарринг. Наверное, если бы за ними наблюдал Тоцука, он бы сказал, что это похоже на танцевальную импровизацию. Он бы непременно захотел это заснять.
- Уклоняйся!
Следующий удар Микото не поймал, а вернул Яте, – и тот увернулся, принимая новые правила игры. Здесь, сейчас за него не боялись. В него верили. Пьянящий восторг переполнял его, сила, казалось, готова была выплеснуться через край, но это не пугало, как тогда, когда он увидел огонь, охвативший Микото. Просто Яте казалось, что он сейчас может все.
А потом игра закончилась. Ята был уверен, что увернулся особенно удачно, но Микото неожиданно скользнул в сторону – и оказался у него за спиной. Ята не подозревал, что Король умеет так двигаться. Он даже не испугался, когда почувствовал укол на шее. Микото крепко держал Яту, приставив к его горлу нож. Черт, зачем Красному королю вообще может быть нужно оружие, если он способен снести дом голыми руками?
- Понимаешь, пацан, ты можешь как угодно круто обращаться с силой, но это не значит, что ты в безопасности, - выдохнул Микото. Ята тяжело дышал, а он, кажется, даже не запыхался.
Король, чей статус подтверждался именно огненной силой, сейчас показывал глупому мальчишке, что и этой силы недостаточно.
- Микото-сан! – Ята дернулся.
Король отпустил его, спрятал нож в карман и повторил:
- Теперь ты понимаешь? Просто не лезь, знай свое место.
Место Яты было за Кусанаги-саном, так близко от Короля. Он думал, что это его вполне устраивает. Он ошибался.
- Нет!
- Какого черта ты такой упрямый? – Микото начал выходить из себя, и Ята увидел, что Короля охватывает пламя. Ята знал, что пока это безопасно, знал, что ему, как клансмену, эта сила почти не может повредить, но дыхание все равно перехватило. Не от страха. От восхищения. Какой бы страшной, какой бы разрушительной ни была временами сила его Короля, Ята был влюблен в нее.
- Какого черта ты так хочешь обо что-нибудь убиться?
- Я не хочу! – выкрикнул Ята. – Как вы не понимаете, Микото-сан! Я просто не хочу бояться!
- Что? – удивленно переспросил Микото. – Что за бред?
Пламя начало затихать, а Ята почувствовал, что его продолжает вести, как во время драки, и остановиться, замолчать он не может.
- Когда я в Хомре, когда я с Хомрой, когда я с вами, Микото-сан, я ничего не боюсь. И мне плевать, даже если со мной что-то случится, потому что Хомра – останется. Но если что-то случится с Королем, то все закончится. Ничего больше не будет. И это… Это слишком... - Ята поперхнулся. Зачем он все это вывалил?
Микото смотрел на него удивленно и устало.
- Идиот, - медленно сказал он, - какой же ты идиот.
- Микото-сан…
- Пойдем отсюда.
- Микото-сан…
- Просто заткнись.

Когда они вернулись в бар, Кусанаги и Тоцука встретили их встревоженными взглядами.
- Где вы шлялись так долго? – сердито спросил Кусанаги.
- Неважно, - буркнул Король. Отвернулся и, ничего больше не объясняя, поднялся наверх. На втором этаже хлопнула дверь.
- Ята, что у вас там произошло? – спросил Тоцука. – Ты какой-то совсем потрепанный, еще хуже, чем после стрейна. Ты точно собираешься идти домой? Может, переночуешь здесь?
- А можно? – спросил Ята. Сил идти куда-то еще уже не оставалось. Сил не было уже вообще ни на что.
- Конечно, - пожал плечами Кусанаги, - третья комната справа свободна, можешь хоть сейчас идти ложиться спать. Говорить с тобой все равно бесполезно.
- Спасибо, Кусанаги-сан, Тоцука-сан, - кивнул Ята. – Я пойду.
Кусанаги проводил его задумчивым взглядом, а потом посмотрел на Тоцуку.
- С этим и правда говорить сегодня бесполезно. Но есть еще Микото, который просто не в духе.
- Я схожу к нему, Кусанаги-сан, - улыбнулся Тоцука.- Думаю, ему есть что мне сказать.

Когда Тоцука вошел в комнату Короля, тот сидел в кресле, уставившись в одну точку. Кажется, Король был спокоен, но когда он поднял взгляд на Татару, сердце Тоцуки сжалось: взгляд Микото был растерянный.
- Я что, магнит для клинических идиотов? – спросил Микото.
- Что у вас произошло?
- Это придурок сказал, что он очень боится, что со мной что-то произойдет, а если что-то случится с ним – то все нормально.
- Знаешь, Король, - улыбнулся Татара, - это почти признание в любви. И что ты ответил?
- Что он идиот.
- Ох. А ты не мог сказать что-то подобрее?
Микото прикрыл глаза рукой.
- Я не знаю, что можно ответить на такое.
Тоцука помолчал, а потом осторожно спросил:
- Тебе действительно нечего ему сказать? Или ты просто не хочешь говорить то, чувствуешь? Только не смотри на меня так сердито, Король!
Микото фыркнул и отвернулся.
- Я просто думаю, - медленно продолжил Татара, - что мои советы тебе сейчас не нужны. Ты прекрасно знаешь, что можно ответить, просто сомневаешься, стоит ли говорить это вслух. Лучше скажи, Король. Ята так же не силен в чтении мыслей, как и ты.
Микото промолчал.

Ята уже почти заснул, когда в его комнату постучали, а потом, не дожидаясь ответа, вошли. Он хотел было возмутиться, но, увидев Микото, прикусил язык. Меньше всего он ожидал увидеть в своей комнате Короля.
- Я хочу извиниться, - сказал Микото, присаживаясь на край кровати. Ята подскочил, подобрал под себя ноги и подумал, что, наверное, спит: Король просто не мог сам придти с извинениями.
- Ты сказал, - продолжил Микото, - что лучше будет, если что-то случится с тобой. Это не лучше, что бы ты там себе ни сочинял. Я твой Король. Это я защищаю тебя, а не наоборот.
- Но… - попытался возразить Ята, но Микото оборвал его:
- Не перебивай. Я не могу запретить тебе лезть под удар. Ты поступаешь, как тебе угодно. Просто знай: я очень не хочу, чтобы ты пострадал.
- Микото-сан, - Ята явно не собирался сдаваться просто так. – Я тоже не хочу, чтобы с вами что-то случилось. Я просто не могу стоять в стороне, если вижу, что могу что-то сделать!
Он не стал добавлять, что даже если видит, что не может, лезет все равно. Это было и так ясно.
- Пацан, - поморщился Микото, - тогда скажи, какой ты предлагаешь выход?
- Микото-сан! А вы могли бы… - Ята на секунду запнулся, - тренировать меня? Ну вот как сегодня?
- Как сегодня? – удивленно переспросил Микото. – Ты вроде как дрался на пределе?
- Так это же круто! – воскликнул Ята. – Это даже круче, чем в настоящей драке, потому что Микото-сан сильнее кого угодно! Так здорово!
- Хорошо. Договорились, - Микото усмехнулся. – Как сегодня, только без последней части.
- Без ножа? – не понял Ята.
- Без истерик, - Микото поморщился.
Ята радостно закивал. Трудно было поверить, что все обернулось так удачно. Его согласился тренировать сам Микото-сан, по-настоящему, безо всяких поблажек, да еще и регулярно – о таком можно было только мечтать. Микото задумчиво смотрел на восторженную физиономию Яты, а потом неожиданно обнял его за плечи, притягивая к себе. Ята ткнулся носом в грудь Короля и замер. Король был теплый, а еще Ята слышал, как стучало его сердце, и от этого стало тревожно и радостно.
- Все-таки научись мне доверять, - тихо сказал Микото. – Я же Король. Не нужно за меня бояться.
И, не дожидаясь ответа, подцепил Яту за подбородок, одновременно наклоняясь к нему, и быстро коснулся губами его губ. Губы у Короля были обветренные, сухие и очень, очень горячие. Яте показалось, что это пламя лизнуло его.
А потом Микото встал и уже возле дверей обернулся.
- Завтра тренировка. И раз уж ты так серьезно настроен, не жди поблажек. Я тоже хочу повеселиться как следует.
Ята кивнул, потому что голос у него внезапно пропал. А потом еще долго лежал без сна и смотрел в потолок. Слишком много всего произошло за прошедший день.
Ята Мисаки никогда не был трусом, но теперь он нашел один из своих страхов, с которым будет бороться.
Он будет учиться не бояться доверять. И верить, что все будет хорошо.
Это же Красный король. С ним Ята научится больше ничего не бояться.

@темы: Подарки'14

---

Подарок для Songs~about~wind

[Secret Project]

Название: Без названия
Автор:  Dr. Troay
Персонажи: Фушими Сарухико, Ята Мисаки
Рейтинг: G
Жанры: Джен
Размер: 1227 слов
Краткое содержание: У Яты в классе появляется недоброжелатель.
Предупреждения: ОМП
Примечания: С новым годом)))

Подарок для  Songs~about~wind
Хочу: авторский фик или фанарт, клип; Сару и Мисаки, или по одному, или вместе (в клипе вместе, ясн пень); дружба МНОГО ДРУЖБЫ, флафф или страдания (ангст, даркфики, жестокости, смерти персонажа тоже люблю), на выбор; фанарт на зимнюю новогодне-рождественскую тематику вообще на ура; клип на песню Zebrahead - Whith friends like these, who need herpes (если возможно, почему бы и нет).
Не хочу: яой, сенен-ай. сыт по горло. фем версий, OOC тоже не надо.

Впервые в жизни Ята Мисаки чувствовал себя неудачником. Полным неудачником. Никогда ему не было так плохо, даже когда он в третьем классе младшей школы попался на списывании… и в четвертом, и в пятом… Да что греха таить, Ята вообще не умел списывать, и поэтому всегда попадался! Но никогда не чувствовал себя настолько паршиво, даже не смотря на яркую критику Фушими в свой адрес, что можно было бы и научится доставать без палевно шпаргалку за столько лет учебы.
Это все было терпимо. На Фушими можно было наорать или стукнуть на худой конец, чтобы заткнулся и перестал ерничать, но когда Ята узнал что целую неделю ему придется убирать класс вместе с Танакой Каору, все предыдущие удары судьбы померкли в свете грядущих неприятностей. Ята не мог назвать себя самым популярным парнем в классе. Даже в футбольную команду его всегда выбирали последним, самым последним. Его не любили и частенько задирали из-за маленького роста, его не самого мужественного имени, но никто не питал к нему ненависти. А если учесть, что с недавних пор единственный настоящий друг Яты учился с ним в одном классе, то жизнь перестала быть такой мерзкой. Если бы не Танака, который, волею судьбы тоже учился с Ятой в этом году в одном классе.
Ята не знал, за что Танака его ненавидит. Дорогу он ему вроде бы не переходил, делить им тоже было нечего. Рослый, спортивный Танака по всем параметрам выигрывал, нравился девочкам и вообще всегда находился в центре внимания. Чем ему не угодил Ята, в сторону которого никто не смотрел, оставалось только гадать. Но всякий раз когда они пересекались, Танака пытался всячески задеть и унизить Яту:
– Эй, коротышка, дорогу уступил!
– Эй, коротышка, свали отсюда, обзор заслоняешь!
– Эй, коротышка!...
– Эй!...
И так каждый раз. Ята злился, заводился с пол оборота, и … огребал. Конечно же ,если Фушими не успевал его остановить, удержать от опрометчивого решения кинуться в драку и получить новых синяков. А потом успокаивал разъяренного нахохлившегося Яту, который сжимал кулаки от бессильной ярости и обиды.
А тут неделю оставаться после уроков, один на один с этим психом и убирать класс! Ну кому еще могло так повезти как не Яте Мисаки?! Кто тут «победитель по жизни»?!
– Ты точно уверен, что не хочешь, чтоб я помог тебе с уборкой? – спросил Фушими, когда они шли из школы домой.
Ята злобно зыркнул на друга.
– Обойдусь. Не маленький уже.
Фушими недовольно цокнул и закатил глаза. Упрямство, конечно, хорошо, но у Яты оно в некоторых вопросах от здорового превращалось в ослиное. К тому же Сарухико действительно беспокоился за Яту. С того станется швырнуть мокрую тряпку на пол и полезть в драку. А потом навещай его в больнице, апельсины таскай. Но вместо этого Фушими ответил:
– Как знаешь.
Точно Ята знал только одно – он хочет находиться как можно дальше от Танаки.
Первые три дня дежурства пролетели незаметно. По большому счету потому, что как только звонил звонок, означающий окончание учебного дня, Танака вставал со своего места и уходил. И не смотря на то, что Яте приходилось одному махать тряпкой и убирать в классе, он был благодарен судьбе.
Каждый раз заканчивая уборку и выходя из школы Ята встречал Фушими, который поджидал его у школьных ворот.
– Ты чего тут тусишь? – недовольно спросил его первый раз Ята.
Фушими только пожал плечами.
– Просто. Дома все равно делать нечего.
– Надеюсь, ты не следишь за тем, чтоб меня нечаянно не избили? – попытался съехидничать Ята.
– Боже упаси, ты же уже не маленький, – передразнил его Фушими, и ухмыльнулся.
Уходить домой вдвоем было их маленьким ритуалом, и Ята был благодарен Фушими за то, что тот оставался и ждал, когда Мисаки закончит с уборкой. И совсем не пытался лезть с помощью или чем бы там ни было.
И все бы ничего. Неделя, которая обещала стать худшей в жизни Яты, подходила к концу. Если бы в этот день, Танака внезапно не решил остаться после уроков. Надеяться на то, что в нем проснулась совесть, что он не помогал Яте с уборкой все эти дни, не приходилось. А вот мерзкая улыбочка на самодовольной роже говорила о том, что все так легко и просто для Яты не закончится. Мысленно собрав волю в кулак и дав себе обещание не злиться что бы не происходило, Ята принялся за уборку. Набрал в ведро воду, кинул в него тряпку…
– Эй, коротышка, убирайся тщательно. Если я после твоей уборки найду хоть соринку, тебе придется очень не сладко, – с этими словами Танака уселся на парту с насмешкой поглядывая на Яту.
Тот сцепил зубы. Не реагировать… Не реагировать… Не реагировать…
– Вон там грязно! – раздался этот ненавистный голос прямо над ухом.
Черт побери, не реагировать!
– Ты бесполезный кусок дерьма, даже убраться толком не умеешь…
Ята злобно швырнул тряпку назад в ведро и резко развернулся на каблуках.
– Какого хрена тебе вообще от меня надо?!
Танка смотрел на него сверху вниз, презрительно, пренебрежительно.
– Не нравишься ты мне, – прошипел он и с этими словами сильно толкнул Яту в грудь.
Тот попятился и упал, задев собой ведро с грязной водой. Она разлилась по полу, намочив форму Яты.
– Ах, ты сволочь!
Все обещания самому себе не злиться и не ввязываться в драку утонули в грязной луже на полу. В мгновение ока Ята оказался на ногах. Может, Танака и побьет его, может, Ята потом горько пожалеет о том, что сделал, но издеваться над собой он не позволит!
– О, смотрите, кто-то разозлился, – продолжал издеваться Танака. – Ну давай, покажи какой ты крутой!
Ята замахнулся и ударил. По этой наглой, опротивевшей за время учебного года морде. Не тут-то было. Его кулак перехватили легко и больно заломили за спину руку.
– Говорю же, ты бесполезен, – Танака наклонился к самому уху Яты. – Ты позоришь нашу школу, сопляк. Видимо твои родители никак не могли смириться с тем, что у них родился мальчик и не только дали тебе женское имя, но и воспитали как доченьку.
– Заткнись! – Ята изо всех сил пытался вырваться.
– Бе-спо-ле-зен, – протянул по слогам Танака. – Давай, поплачь еще.
Ята бессильно зарычал. Он не может проиграть так позорно! Танака ударил его в спину, заставляя отлететь на пару метров и вновь оказаться в грязной луже.
– Я сейчас… тебе… – Ята вновь поднялся на ноги, вытирая грязь с лица.
– Что? Что ты мне сделаешь? – заржал Танака, распахнув руки. – Ты ничего мне не сделаешь!
Ята медленно развернулся к нему и застыл улыбнувшись.
– Самонадеянный мусор, – заявил он.
Танака от такой наглости оторопел. Сжал кулаки, явно намериваясь не в самой ласковой и толерантной форме пояснить Яте, насколько он не прав. Но не успел даже шага сделать. Сильный удар сзади оглушил, выбивая искры из глаз и землю из-под ног. Танака рухнул в лужу, в которой пару минут назад сидел Ята.
Позади него стоял Фушими, крепко сжимая в руках школьную сумку, которой и нанес удар. Лицо перекосила злоба. Ята, всегда привыкший видеть Фушими сдержанным и хладнокровным впервые наблюдал его таким. Губы сжатые в прямую линию, глаза полные ненависти и гнева – таким своего друга Ята видел впервые . Сарухико буквально преобразился на глазах. Все это настолько поразило Мисаки, что он впал в ступор, тупо пялясь на Фушими, который тряс его за плечи, пытаясь что-то спросить.
Ята опомнился, только когда они были уже вне территории школы. Фушими, крепко держа его за руку, вел к реке, возле которой они часто прогуливали занятия.
– Как ты? – голос Фушими был как гром среди ясного неба. Настолько неожиданно, что Ята даже не понял, о чем его спросили.
– Ээ…
– Я спросил, как ты?
– Нормально, – тихо ответил Ята, выхватив свою руку из рук Фушими. Молча они почти синхронно сели на траву, глядя в разные стороны. Мисаки оперся о спину Фушими и прикрыл глаза. Все правильно, они всегда возвращаются домой вместе.

@темы: Подарки'14

---

Подарок для Dr. Troay

[Secret Project]

Название: Чужими глазами
Автор:  Celiett
Пейринг: Фушими Сарухико/Ята Мисаки
Рейтинг: PG-13
Жанры: флафф, hurt/comfort
Размер: 1528 слов
Краткое содержание: Тебя зовут Фушими Сарухико. И ты искренне не можешь понять, что ты забыл в теле Суо Микото.
Предупреждения: Частичное повествование от второго лица, обмен телами

спойлер!

(Фушими безбожно палится)
Примечания: Дорогой Трой, с наступающим тебя! Я бесконечно рада, что этот год свел нас вместе, спасибо за то, что всегда помогал и поддерживал. Оставайся таким же прекрасным и светлым человеком, и пусть в новом году исполнятся все твои мечты!

Подарок для  Dr. Troay по заявке:
Хочу: авторский фик, фанарт; Фушими/Ята, Хидака/Фушими, Мунаката/Фушими, Акияма/Фушими; да что угодно! Я давным давно на диете по всем этим пейрингам! Но обязательно счастливый конец, без него я завяну.
Не хочу: Не убивайте персов, я нежная фиялочка, мое сердце не выдержит таких страданий.

Ты не помнишь, когда в последний момент тебе снилась Хомра.
Ты сам вычеркнул ее из своей жизни и заставил себя забыть все, что когда-либо связывало тебя с этим местом, этими людьми. Но каждый раз бессильно злишься, когда оказываешься стоящим перед приветливо раскрытыми дверьми с той самой, черт подери, вывеской.
Ты не понимаешь, почему подсознание играет с тобой настолько жестокую шутку.

Ты просыпаешься резко, стоит только твоим пальцам коснуться дверной ручки. Еще никогда в своих снах ты не подходил так близко и это немного пугает тебя.

Но еще больше тебя пугает вид незнакомой комнаты – ты раскрываешь глаза и пару минут бездумно рассматриваешь смутно знакомые деревянные балки на потолке, потертую кожаную обивку дивана и стены, не приевшегося тебе слепящего белого цвета, а совершенно другого, тусклого и неразличимого в полумраке.

Ты не помнишь, как оказался здесь. Ты не знаешь, почему ты здесь. Ты не можешь даже избавиться от жуткого тянущего в груди чувства дежавю, и эта беспомощность злит тебя намного сильнее неизвестности.

Ты поднимаешься на ноги медленно, все еще не в силах совладать и с собственным волнением, и с дрожью в затекших ногах. Все твое тело кажется тебе каким-то чужим, каким-то странным, и требуется время, чтобы свыкнуться с этим ощущением.

Ты шаришь взглядом по комнате, пытаясь найти хоть какую-нибудь зеркальную поверхность, на нормальное зеркало ты даже не рассчитываешь – почему-то сейчас увидеть свое собственное отражение кажется безумно важным.

Ты не веришь своей удаче, когда, наконец, замечаешь его, достаточно большое, в углу, в пыльной деревянной раме. И ты движешься к нему, стараясь не запутаться в собственных ногах, резко проводишь ладонью по пыльной поверхности и…

…и замираешь, услышав позади себя тихий скрип двери.

– Завтрак, Микото, – говорит Анна, и ее пронзительные глаза снова возвращают тебя в то самое время, когда ты искренне верил, что один только ее взгляд способен распознать каждый страх и каждую твою слабость.

Но, похоже, тебе это только казалось.

Ты снова смотришь на себя и криво усмехаешься.

Тебя зовут Фушими Сарухико. И ты искренне не можешь понять, что ты забыл в теле Суо Микото.

* * *

– Утречка!

Дверь, как всегда, хлопнула гораздо громче, чем Ята хотел бы этого. Виновато улыбнувшись ворчащему за стойкой Кусанаги-сану и отставив к стенке скейтборд, он с почти детским восторгом плюхнулся в свободное и, можно сказать, даже вакантное кресло – как раз напротив дивана Микото-сана, лучше просто не придумаешь!

– Микото-сан, все прошло отлично! – Ята, конечно, старался говорить как можно серьезнее, но радостные нотки, нет-нет, да проскальзывали в его голосе. – Мы с Камамото проверили доки. Не думаю, что у них теперь хватит храбрости даже заикаться о Хомре! И ведь, что самое главное, Синие даже не пронюхали про нас!

Микото-сан, кажется, не испытывал особой радости по этому поводу – на секунду в его взгляде Яте почудилось что-то… что-то странное. Микото-сан никогда не смотрел так ни на Яту, ни на кого-либо другого. Но стоило лишь моргнуть – и желтые глаза снова вернули себе бывшее спокойное равнодушие.

– Хорошая работа, – наконец произнес он чуть хрипловатым голосом и, порывшись в кармане, достал полупустую пачку сигарет. Неторопливо вытянул одну, потянулся к зажигалке и…

– Я же просил, только не в помещении! – раздраженно донеслось со стороны барной стойки. Ох уж этот Кусанаги-сан…

Но Микото-сан, в этот раз видимо, не был настроен спорить, только смял в ладони белую пачку и, отведя взгляд в сторону, так знакомо и едва-едва слышно прищелкнул языком.

Нет, наверное Яте просто показалось. Просто сказался стресс и недостаток отдыха, ведь он спал сегодня всего пару часов. Точно-точно, все абсолютно нормально, это только его полусонное воображение непонятно почему нарисовало старательно позабытый, почти что похороненный в глубинах памяти образ.

Ну, правда, с чего бы еще Микото-сан стал напоминать ему Сарухико?..

* * *

Чисто по ощущениям Ята проспал чуть больше часа. И именно поэтому он не сразу поверил будильнику, упорно показывающему самый конец седьмого часа вечера. Вот ведь, только прислонил голову к подушке…

Внизу, к удивлению, не оказалось никого кроме Микото-сана. Даже Кусанаги куда-то испарился, хотя обычно не оставлял свое место за барной стойкой дольше чем на десять минут.

Микото-сан все-таки решился закурить, не выходя из «Хомры», и Ята мысленно восхитился его бесстрашию. Все-таки, зачем Королю бояться гнева Кусанаги-сана?

– Не говори ему, – перебивая приветствие Яты, попросил Микото-сан и почти сразу же несколько нервно затушил только начатую сигарету в пепельнице.

Ята сумел только кивнуть. Микото-сан всегда любил курить медленно, выпуская большие клубы дыма и изредка красивые кольца, чтобы позабавить Анну, пока не видел Кусанаги-сан – он постоянно твердил, что не стоит детям находиться рядом с курящими. Но кажется на Анну, как на стрейна, подобные пагубные привычки Микото-сана не оказывали никакого негативного влияния.
Микото-сан никогда не побоялся бы закурить при ком-либо из своих последователей, так почему же сейчас он прячет сигареты будто пойманный за школой подросток?

– Микото-сан, – наконец решился спросить Ята, позволяя себе небольшую наглость сесть совсем рядом, – все в порядке? Вы кажетесь огорченным чем-то… Это Эрик опять налажал на вылазке, да? Я так и знал, не стоило поручать ему!

Микото-сан резко мотнул головой и одним взглядом заставил Яту замолчать. Неужто он опять наговорил лишнего и разозлил Микото-сана?

Черт, было бы просто отвратительно так упасть в глазах своего Короля!
Черт! Черт! Черт!

– Чушь болтаешь, – едва ли не процедил сквозь зубы Микото-сан, но, судя по заметно смягчившемуся взгляду, зла или раздражения на Яту он не держал.

– Вы уж извините меня за болтливость, Микото-сан. Знаете, не проснулся еще, вот и болтаю всякую фигню… Вы не воспринимайте всерьез!

Ята неловко рассмеялся и, точно в подтверждение своих слов, потер кулаком заспанные глаза с уже наметившимися под ними синяками. Даже Сару упоминал об этой дурацкой и детской привычке говорить все, что вертится на языке, говорить и не думать о последствиях.

«Можешь не думать об этом. Если будет нужно, я со всем разберусь».

Ята помнил даже, при каких обстоятельствах это было сказано. Помнил и то, как улыбался Сару, каким было выражение его глаз и как крепко он сжимал пальцы Яты, когда в самый первый раз исправлял его ошибки и промахи.

С Сару все всегда казалось таким легким. Он всегда брал на себя немного больше ответственности, чем следовало, всегда позволял Яте чувствовать себя чуть свободнее… чуть счастливее.

Нет, хватит.
Все, что было в прошлом – осталось в прошлом.
Сару самому надоело возиться с ним. Сару сам решил уйти.
А если так, то пора уже Яте стать взрослым и отвечать за все, что…

– Опять о нем думаешь?

Микото-сан всегда выводил из колеи своей прямолинейностью. Но, в отличие от Яты, он чувствовал по каким болезненным точкам стоит бить. В отличие от Яты он был взрослым и умел смотреть на вещи с необходимой объективностью.
Совсем как…

– Ну… да… Это так заметно? – Ята сумел только неловко улыбнуться.

Он и забыл с какой легкостью окружающие могли читать его эмоции по одному только лицу.

– Достаточно, – вздохнул Микото-сан и явно приглашающе похлопал по своему колену смуглой мозолистой ладонью. Ну разве можно было отказаться?

Яте стоило больших усилий, чтобы не задремать снова – одно только тепло Короля приносило такое умиротворение и… совершенно забытое спокойствие.

«Опять спину потянул? Ложись, Мисаки. Я же вижу, как ты морщишься», – почти всегда Сару говорил это с легкой усмешкой. А Ята только дожидался легкого хлопка по колену, чтобы прижаться щекой к шершавой ткани форменных школьных брюк, ощутить легкое прикосновение пальцев к волосам, закрыть глаза и…

– Ненавидишь его? – одно только прикосновение обжигающе горячих пальцев Микото-сана мгновенно стряхнуло сонное оцепенение.

Ята рассеянно моргнул.

– Он же предал нас всех! И вас, и Кусанаги-сана, и нашу дружбу… Разве я могу относиться к нему по-другому?

Микото-сан замолчал и Яте показалось, что на секунду в его глазах промелькнула неприкрытая усталость.

– И я не понимаю, почему он пошел к Синим! Почему не мог просто… жить обычной жизнью! Как было до этого. Мы могли бы снова делать все вместе, как в школе, и…

– Мисаки… ты врешь.

«Врунишка», – губы Сару растянулись в торжествующей ухмылке. – «Неужели ты думал, что сможешь обмануть меня, Мисаки?»

– Нет… все не так, – Ята сумел лишь крепко зажмурить глаза, пытаясь сглотнуть не с чего возникший комок в горле, – Я… когда я вижу его среди этих Синих крыс, то не могу перестать злиться… Но, Микото-сан, это же так эгоистично!

– Что именно, Мисаки? Скажи мне, – на секунду рука, гладившая его волосы, замерла.

– А что если он рад работать там? Что если он… счастлив? А я веду себя просто как тупая малолетка, от которой сбежала любимая подружка… Но он ведь был моим лучшим другом! Это ведь нормально скучать по тем, кого больше рядом нет…

Микото-сан промолчал, но самым краешком глаза Ята сумел заметить, как дрогнули в легкой улыбке уголки губ.

– Рад это слышать, Мисаки.

* * *

Тебя зовут Фушими Сарухико и следующим же утром ты вновь просыпаешься в своем собственном теле.

Ты стараешься жить, как жил до этого, стараешься не замечать косых взглядов и не думать о том, что мог вытворять в твоем теле беспокойный Красный Король.

Ты ходишь на порученные начальством задания, отслеживаешь активность стрейнов в порученном тебе секторе Шидзуме и беспощадно расчеркиваешь доклады подчиненных красной ручкой. Уж больно ты терпеть не можешь несерьезное отношение к работе.

Его зовут Ята Мисаки. Он член Красного клана и он когда-то был твоим лучшим другом.
Его зовут Ята Мисаки и он, кажется, напрочь забыл, что ненавидит и презирает тебя. Тебя, цепко держащего его за подбородок и вжимающегося своими губами в его приоткрытый в удивлении рот. Тебя, в который раз сыгравшего не по правилам и воспользовавшегося некоторыми козырными знаниями.
Но такой уж ты есть.

Тебя зовут Фушими Сарухико и ты просто не можешь так легко отпустить то, что однажды уже было твоим.

@темы: Подарки'14

---

Подарок для Grey_Smoke

[Secret Project]

Название: Струны Алисы
Автор:  Remira
Беты:  nastyKAT,  .Крист
Пейринг: 3YL!Мунаката/7YB!Суо, 3YL!Мунаката/Суо
Рейтинг: NC-17
Жанры: Экшн, фантастика, юст
Размер: 16.090 слов
Краткое содержание: «Тессеракты и струны Алисы. Поразительно. Если мы доведем до ума эту технологию, то сможем в прямом смысле подчинить пространство и время нашей воле» © Ouroboros, Andromeda
Предупреждения: Псевдо-научные зомги, смерть персонажей, секс с несовершеннолетними, обсценная лексика к месту и не очень, сопли вперемешку с драмой, подстреленный в задницу обоснуй, автор-наркоман и т.д., и т.п.
Примечания:

Ознакомиться...

1. Действие происходит спустя три года после событий аниме (они же являются точкой отсчёта в градации пейрингов).
2. Зелёный и Чёрный Короли – ОС.
3. В фике использованы цитаты из «Алисы в стране чудес» Льюиса Кэррола и серии «Уроборос» из «Андромеды» Джина Родденберри.
4. Образ ?YL!Мунакаты заимствован из хэллоуинской серии офартов и отражён как-то так © 敬@原稿中.
5. «Струны Алисы» в контексте данного фика – ключевое звено в генераторе тессерактов, обеспечивающее взаимодействие времени и пространства.

Подарок для  Grey_Smoke по заявке:
Хочу: фик или AMV; Суо/\Мунаката.
Не хочу: death-fic, fluff, русской попсы в случае с AMV.

Кружись, вертись, прокатись на вихре.
Помни: когда замолкнут барабаны,
Второго танца уже не будет.
© Поэтесса Улатемпа «Ритмы», 9825 год Содружества

Если бы у меня был свой собственный мир, в нем все было бы чепухой.
Ничего не было бы тем, что есть на самом деле, потому что все было бы тем, чем оно не является,
и наоборот, оно не было бы тем, чем есть, а чем бы оно не было, оно было.
© Льюис Кэрролл, «Алиса в стране чудес»

#1 Если бы каждый человек занимался своим делом, Земля бы вертелась быстрее.

«Нет никаких рукопожатий, – думает Мунаката, отпихивая ногой гипсобетонный, закопчённый по краям блок, – есть только взрывы».

Центральное здание исследовательского комплекса Зелёных лежит в руинах. Сизый смог как голодное прожорливое чудище из шутеров пожирает останки – напичканный аппаратурой экзоскелет, нервно-волоконную сеть энергоснабжения, кровь – ржавую, зелёную, мутирующую. Мидотаки Оно – высокий, тощий, гордый – стоит по правую руку и безразличным рыбьим взглядом осматривает могилу своего ребёнка. И он единственный, кто может знать наверняка, каких монстров тут выращивали и изучали.

– Жаль, мне нравилась удобная планировка этого комплекса, – холодно бросает он и делает несколько шагов, вставая перед Мунакатой лицом к лицу. – Господин Синий Король, у меня есть для вас предложение, от которого вы не сможете отказаться.

Мунаката хочет не только отказаться, но и оказаться как можно дальше от Зелёного Короля и его территории.

– Удивите меня, – говорит он.

– Вы не можете этого знать, не ваш уровень, – как ни в чём не бывало продолжает Мидотаки, – но моя организация только что лишилась полигона для исследования последнего заказа господина Кокуджоджи. Он будет недоволен.

– Я удивлён, – кивает Мунаката, с трудом подавляя зевок.

И думает, что расписание тренировок для старшего офицерского состава нужно пересмотреть. И не забыть попросить Авашиму-кун справиться о готовности отчётов по вчерашней операции.

Компания Зелёного Короля утомляет и напрягает, если не сказать грубее. Он прав в одном – это не уровень Скипетра Четыре.

– Вы будете удивлены ещё больше: я хочу, чтобы новые испытания проводились на территории вашего подразделения.

Сон слетает с Мунакаты, как иссохшая шелуха.

#2 Алиса увидела белого Кролика и последовала за ним в самый глубокий колодец. Чтобы найти то, чего раньше никто не искал.

Когда с контрольно-пропускного пункта приходит звонок, Мунаката как раз замечает под рукой искомую деталь пазла. Жёлто-зелёный левый глаз ложится симметрично от правого, синего. У белой кошки на картинке гетерохромия.

– Пропустите, – отвечает Мунаката в комм, не дослушав отчёт до конца.

Кортеж Зелёных минует периметр Скипетра. Мунаката бросает взгляд на край стола: отчёты, отчёты, краткий перечень свойств и возможностей тессеракта на трёх сотнях страниц, «Алиса в стране чудес».

Если всё пройдёт удачно – Скипетр ждут перемены. Если всё пройдёт удачно – Мунакату Рейши ждёт сюрприз.

– Чего ты хочешь? – спрашивает Зелёный Король, рассматривая его с типичным жадным интересом учёного.

То, как быстро он переходит на «ты», сменив холодное высокомерие на снисходительность, не удивляет, но настораживает и вызывает глухое раздражение.

– Положения? Силы? Признания? Денег? Технология тессеракта и струн Алисы изменит этот мир, выведет его на совершенно новый уровень. Позволит управлять временем и пространством. Так чего ты хочешь?

Мидотаки говорит спокойно и уверенно, но Мунаката ему не верит. Вернее – в этот тессеракт.

– Любви, – отвечает Мунаката, только чтобы посмотреть, как вытягивается в изумлении лицо Зелёного Короля. – И, пожалуй, щенка датского дога.

Губы Мидотаки дёргаются в неприятной усмешке:

– Тогда тебя ждёт сюрприз.

После разговора на руинах бывших лабораторий проходит два дня, и сегодня команда учёных приступает к сборке устройства. По заверениям Мидотаки они должны провести сборку, несколько тестов и испытать его в действии, а их нахождение на территории Скипетра – мишура ради безопасности. Мунакате плевать на ядовитые речи Зелёного, он просто делает свою работу.

#3 Разве можно серьёзно относиться к книжке без картинок?

Мунаката не собирается вмешиваться в епархию «белохалатчиков», но, как это обычно бывает, у случая находится своё мнение на любой счёт.

– Капитан, какие-то проблемы в оборудованном под лабораторию восьмом секторе, – раздаётся из комма встревоженный голос Авашимы. – Камеры отключились четырнадцать минут назад, попытки связи игнорируются. Мы не знаем, что там сейчас происходит. Я послала туда двоих офицеров, но связь с Акиямой и Эномото оборвалась, как только они вошли в восточное крыло.

Мунаката поправляет дужку очков, поднимаясь. Иногда ему кажется, что его оптимизм давно не соответствует статусу и возрасту, но пока это не сказывается на работе – ему плевать.

– Жду вас у восточного перехода, Авашима-кун. Возьмите с собой несколько офицеров – кого посчитаете нужным.

Странности поджидают за первым же поворотом.

Мунаката невольно сбивается с шага, когда на периферии зрения замечает движение и успевает поймать взглядом исчезающий за углом профиль того, кто по определению не может сейчас разгуливать по резиденции Скипетра.

Шаги эхом отдаются в пустом коридоре, а за поворотом, разумеется, никого нет. Мунаката качает головой, стряхивая морок.

Кусухара Такеру мёртв уже несколько лет.

Мунаката не придаёт случаю значения – скорее всего, просто показалось или перепутал с одним из соклановцев младшего состава.

Тем неожиданнее становится бьющее наотмашь чувство присутствия другого Короля. Приглушённое, будто просачивающееся через толщу изоляции, но такое же горячее и будоражащее, каким Мунаката его помнит.

И это абсурд – потому что королевская чета не досчитывается троих представителей уже несколько лет. Суо мёртв и единственная причина, по которой Мунаката может чувствовать сейчас силу Красного Короля – инициация нового. Прямо под носом у Скипетра!

Мунаката бросается в противоположную от восточного крыла сторону, к центральным выходам с нижних уровней, где располагаются камеры заключения. И едва успевает укрыться в стенной нише бокового рукава, когда вдоль коридора прокатывается мощная волна крушащего всё на своём пути пламени. Единственное, что он может – в оцепенении наблюдать за идущим мимо, не замечающим его человеком.

– Чертовщина.

Холодная вода помогает собрать рассыпавшиеся разворошенными углями эмоции в подобие прежней идеальной конструкции. Мунаката ещё раз споласкивает лицо и поднимает глаза, подслеповато щурясь на собственное отражение.

Сознание отказывается принимать данность.

Десять минут назад мимо него прошёл мертвец, дух, ёкай, нечисть, грёбанный зомби из американского ужастика, а он и пальцем пошевелить не мог, только и делал, что грелся в ауре Красной силы и взглядом целовал чужие скулы.

А потом всё исчезло – и Суо, и бегущие за ним по стенам языки пламени, и сирена тревоги. Двери нижних уровней были не тронуты.

– Капитан? Капитан, вы слышите меня? – Мунаката надевает очки и активирует громкую связь.

– Докладывайте.

Авашима не отвечает сразу, и это закладывает самые худшие опасения.

Двери открываются не туда, куда ведут, коридоры меняют направления, по резиденции слоняются люди, давно ушедшие в закат и забывшие попрощаться. Мунаката не верит до тех пор, пока, открыв дверь в малую залу, не оказывается на пороге собственной спальни.

Ему нужно время, чтобы проанализировать обстановку и собраться с мыслями, и благо, что кабинет находится в смежной комнате, а Синяя сила способна легко проделать аккуратную дыру в стене. Дверям Мунаката больше не доверяет.

Пазл не складывается, что закономерно приносит вместо привычного успокоения только новую волну раздражения. Кошка смотрит на него с презрением, отпечатанным разноцветной краской на дне глаз.

Мунаката не понимает, что происходит.

Авашима и все его офицеры рассеяны по зданию и пытаются добраться до восьмого сектора, где изолирован потенциальный источник превращения резиденции в непроходимый алогичный лабиринт. Мунаката старается скоординировать их, но за каждым случайным удачным поворотом следует новый, отбрасывающий их назад и ещё дальше.

Несколько минут Мунаката всерьёз рассматривает возможность прорубить силой Короля прямую дорогу.

– Нет никаких рукопожатий… – выдыхает он себе под нос, но фраза находит неожиданное продолжение:

– ... есть только хаос, – хмыкают из-за угла, и Мунаката резко вскидывается.

У самой двери в чайной зоне сидит рыжий подросток и беззаботно крутит в руках несколько недостающих кусочков пазла.

Мунаката готов поклясться на своей сабле, что слышит далёкий перебор струн в своей голове.

#4 Вид у Кота был добродушный, но только уж очень длинные когти и зубов полон рот.

– Кто ты, чёрт возьми?

Подросток стоит перед столом и покачивается с пятки на носок. Потом кладёт пазлы в общую картину – верхний правый угол и часть кошачьей лапы. И смотрит – прямо в глаза Мунакате. Мало кто за последний год мог смотреть в глаза Синего Короля и не испытывать страха. Этот не боится.

– Кто ты? – повторяет Мунаката.

– Микото, – просто отвечает гость, дёргая плечом. – А ты?

Мунакате хочется вскочить из-за стола, встряхнуть, ударить, дотронуться – просто убедиться, что он не спит и не сошёл с ума.

Суо... Микото, будь он неладен, выглядит так, каким Мунаката запомнил его в их первую встречу. Взъерошенный, невозмутимый, со ссаженной скулой и едва заметными искрами любопытства в светлых глазах. Точно такими же глазами он смотрел, когда холёный мальчик в очках и отглаженном пиджаке неожиданно хорошо поставленным хуком вырубил урода, подбирающегося к Суо со спины.

Мунаката поправляет очки и отвечает:

– Ты знаешь.

– Нет.

– Разве?

– Такого типа я бы запомнил.

Мунакате удаётся удачно скрыть своё удивление от мальчишки и то, насколько приятно его признание, от самого себя.

– И что же во мне такого запоминающегося? – Мунаката хочет спросить, сказать совсем не это, но каким-то шестым чувством ощущает, что сейчас давить нельзя – иногда всё должно идти своим чередом. Тем более что давление на этого человека никогда не заканчивалось ничем хорошим.

Микото пожимает плечами, отмалчиваясь и, судя по начавшему блуждать по столу взгляду, теряя интерес к Мунакате.

– Может быть, это важно? – подталкивает Мунаката.

– Важно – неважно... неважно – важно... – задумчиво тянет Микото, бесцеремонно выуживая из-под ровной стопы отчётов томик «Алисы».

– Не знал, что ты читал.

– Я вижу тебя впервые, – холодно бросает Микото, не отрывая взгляда от шелестящих страниц, но у Мунакаты возникает чувство, будто его только что осадили. Его давно никто так...

Он вспоминает Кусухару и отчёты о стрейн, которых видели здесь, но которых давно – месяц, два, год, годы назад – отдали на попечительство Институту. Вспоминает строки из работы Мидотаки о том, что тессеракт напрямую взаимодействует со временем и пространством. Это невозможно, потому что Зелёные прибыли только утром и ещё не могли закончить сборку, но как ещё объяснить то, что творится на территории Синего клана? Как объяснить разговор с тем, кого он видит перед своими глазами, если те не научились лгать ему?..

– Меня зовут Мунаката Рейши. Я – Четвёртый, Синий Король. И раз уж пришлось к слову: что ты делаешь в резиденции Скипетра Четыре?

– Синий Король мёртв, все это знают. Помер вслед за Красным, – Микото говорит это будто промежду прочим, равнодушно. Так, что смысл сказанных слов не сразу доходит до Мунакаты, а когда доходит – переворачивает всё с ног на голову. Приходится напомнить себе, что этот Суо не из будущего. Он из прошлого. Живой. И говорит о Хабари Джине и Кагуцу Генджи.

Мунаката не видит смысла вступать в дискуссию, гораздо эффективнее будет продемонстрировать. Он совсем немного приспускает контроль, позволяя ауре пролиться за щиты. Расчёт оказывается верным: Микото замирает, так и не перелистнув до конца страницу. Смотрит широко распахнутыми глазами, будто животное, загипнотизированное светом фар. Мунакате нравится зрелище, а его силе по-прежнему нравится Микото – ещё не коронованный, в нынешнем виде абсолютно беззащитный перед ней.

Мунаката с сожалением одёргивает себя, восстанавливая контроль.

– Если мы закончили с установлением моей подлинности как Короля, – миролюбиво заговаривает он, – я бы всё же хотел получить ответы на свои вопросы.

Микото откладывает книжку и беспардонно усаживается на край стола, заставляя Мунакату недовольно поморщиться из-за вульгарных привычек и острого чувства дежа вю.

– Что я здесь делаю... да ничего, проспорил.

Мунаката ждёт продолжения, но в глубине души с тоской уже понимает, что Суо из тех людей, для которых «потому что» – достаточный ответ на любой вопрос. И с него бы вполне сталось проникнуть на территорию государственного учреждения из-за глупого спора. Наверняка не обошлось без парочки его попугайчиков-неразлучников. Вот только Суо никогда не рассказывал, что бывал в Скипетре до того, как Мунаката стал Синим Королём.

Мунаката ловит на себе рассеянный взгляд и решает попробовать зайти с другой стороны.

– Ладно. Я подумаю над тем, чтобы закрыть глаза на присутствие гражданского на территории Скипетра при условии, что ты расскажешь мне, почему упомянул хаос. И расскажешь правду.

Микото моргает, и на секунду Мунакате кажется, что он ошибся. В самом деле, откуда школьнику, пусть даже не с самой простой судьбой, знать, что творится в закрытом учреждении не его времени? Но хаос любит Суо, как своё человеческое воплощение, и нет слова вернее, чтобы описать то, что творится сейчас со Скипетром.

#5 Видала я котов без улыбок, но улыбку без кота...

– Я просил тебя остаться в кабинете. В конце концов, ты бы вернулся... – Мунаката запинается, не зная, стоит ли прямо говорить о временных искажениях, но Микото словно не обращает на заминку внимания.

– До твоего прихода я просидел там больше часа. Не видел комнаты скучнее.

– Всё такой же грубиян.

Мунаката огрызается скорее по привычке, чем по необходимости. Этот Суо не стремится уязвить его, напротив, выбивает из колеи своей прямотой. Мунаката ловит себя на мысли, что наслаждается их беззлобной пикировкой.

– Да уж, ты тоже не подарок, – хмыкает Микото, вертя головой по сторонам. – Расскажешь что-нибудь?

Вопрос ставит Мунакату в тупик.

О, нет, у него есть тысяча историй, которые хочется рассказать, и тысяча вопросов, которые хочется задать. Но не этому человеку. Мунаката просто не имеет права втягивать ребёнка в воронку собственных расшатанных чувств.

– О чём ты хочешь узнать?

Микото пожимает плечами, будто ему всё равно.

– Например, куда мы идём?

– Я направляюсь в восточное крыло. Сегодня учёные Зелёного Короля начали там сборку своего оборудования, и я думаю, что-то пошло не так.

– Круто, – выдыхает Микото, совершенно не выглядя впечатлённым. – Значит, сумасшедшие учёные и запрещённые эксперименты? Мутантов выращиваете или коллайдер собираете?

Мунаката косится на него с недоверием, игнорируя просящуюся на губы улыбку.

– Никаких мутантов. Любишь научную фантастику?

– Нет, это Кусанаги. Я предпочитаю историю и что-то более материальное.

Слышать скепсис из уст материального доказательства возможности перемещений во времени – что может быть ироничнее?

Мунаката ничего не отвечает, преграждая Микото путь рукой и вслушиваясь в тишину поворота.

– В чём дело?

– За углом нас ждут. Кое-кто большой и очень, очень злой.

«Древний и тёмный...» – заканчивает Мунаката уже про себя, не желая пугать Микото раньше времени. Он прекрасно знает, кто за углом, эту злобу и слепую жажду крови забыть невозможно.

Звук урчащего живота в повисшей тишине кажется оглушительным.

Суо закатывает глаза, но даже не смущается:

– И очень голодный, да. Эй, Синий Король, или как тебя там, свинти уровень пафоса.

Мунаката думает, что это ходячее недоразумение способно убить любой уровень пафоса. Фразой, жестом или дурацким урчанием желудка. Если бы Кокуджоджи-сан однажды решил построить резиденцию для всех семи Королей высотой с Эйфелеву башню, перед самым открытием выяснилось бы, что Суо спалил портьеры в главной зале, выжег знак Хомры на фасаде или просто потерял приглашение.

Мысли об абсурдных выходках так отвлекают, что Мунаката ослабляет бдительность и едва не упускает момент, когда явно не поверивший ему Микото шагает за поворот.

– Суо, стой!

Он всё-таки успевает. Выдёргивает Микото прямо из-под мутного потока отрицательной энергии, разлагающей всё, к чему прикоснётся. На стенах остаются грязные пузырящиеся разводы, Суо каменеет в его руках.

Мунаката помнит, скольких сил ему стоило сладить с этой тварью в прошлом. Сейчас не время и не место, чтобы повторять подобный подвиг, да он и не уверен, что смог бы. В тот раз тварь появилась спустя неделю после гибели Красного Короля, Мунаката был зол на весь мир и готов убивать голыми руками. Ему нечего было терять. А сейчас...

У них есть только один шанс, и Мунаката не даёт вырывающемуся Микото обернуться, вталкивает его в ближайшую дверь и сам вваливается следом. Он не уверен, что получится, но сгусток клубящейся тьмы врезается в брешь перехода и исчезает, оставляя за собой эхо истошного воя.

Больше всего сейчас Мунаката хочет откинуться на спину и просто несколько минут полежать в тишине, но теперь у него нет и этой возможности. Микото упирается рукой в плечо и выбирается из-под него, несколько секунд смотрит в дверной проём, а потом поворачивается, присвистывая.

– Охуеть. А говоришь, никаких мутантов.

– Не ругайся, – автоматически одёргивает Мунаката, не в силах отвести глаз от сияющей чистым восторгом улыбки.

#6 Она пила из пузырька с надписью «ВЫПЕЙ МЕНЯ!». Грызла гриб и с той, и с другой стороны. Играла в крокет розовым фламинго.

– Сколько тебе лет? – спрашивает Мунаката на опережение, слишком вымотанный и уставший бояться вопросов, которые способен придумать Микото.

Рыжий чёрт может молчать, пока тишина не начинает вязнуть в ушах, а потом выдавать что-нибудь такое, от чего волосы на затылке Мунакаты начинают шевелиться.

В чём заключаются силы Королей? Правда ли, что все Короли умирают от своего меча? У вас тут вообще кормят? Кого ты потерял?

Мунаката не знает ответов и на половину из них.

Он заподозрил бы Микото в садизме или Зелёного в каком-то подвохе, если бы странные вопросы не разбавлялись сонными зевками, обезоруживающей честностью и случайными упоминаниями уже знакомой Мунакате парочки школьных приятелей.

– Семнадцать. Что, в ваше заведение вход только по документам?

Мунаката качает головой.

Десять лет разницы. Десять лет пропасти.

– По расчётам у нас может быть... – Мунаката обрывает себя на полуслове. За порог переливается вода, растекается дальше по коридору.

Они автоматически проходят вглубь комнаты, и, только услышав характерный электрический треск, Мунаката вспоминает. Он чудом успевает схватить охнувшего Микото поперёк талии и вскочить на воздушный диск – висящий на стене щит искрит фонтаном брызг.

– Весело тут у вас, – хмыкает Микото куда-то Мунакате в шею, и тот с трудом находит в себе силы кивнуть.

Да уж, не соскучишься.

Он продолжает придерживать Микото и осматривается. Если он правильно помнит этот случай, тогда взрывом повредило системы жизнеобеспечения – Скипетр сутки просидел без электричества и ещё несколько дней вычерпывал воду вёдрами.

– Дай мне свой меч, – просит Микото.

– Это ещё зачем?

– Так и собираешься тут торчать? Либо вытаскивай нас, либо займись щитом, либо дай мне меч.

Мунаката выполняет его просьбу из одного только любопытства. Будь у Микото его силы – наверняка разнёс бы щит одним плевком огня, но сейчас он обычный человек, и Мунакате интересно...

– Я знаю, что делаю, – успокаивает его Микото, и от этих слов ещё больше становится не по себе. – Уже проворачивал как-то...

Микото перепрыгивает на стоящий рядом стол, отводит руку с саблей назад и метает ту на манер копья. Щит обиженно искрит и затухает. Мунаката чувствует, как у него нервически дёргается жилка у виска.

Даже без своих сил Суо остаётся таким... Суо.

– Я голоден, – безапелляционно заявляет Микото, и Мунаката вынужден остановиться.

Он прекрасно помнит, что ребёнка неплохо бы покормить, но оправдание в духе «Извини, я не могу отвести тебя в столовую, потому что понятия не имею, куда иду» звучит жалко даже у него в голове.

– Извини, – начинает он, прячась за маской, обычно используемой для переговоров с особо опасными, неуправляемыми стрейн, – но попасть в восточное крыло сейчас важнее, от этого зависит очень многое.

Твоя жизнь, например.

– Если нам встретится какой-нибудь автомат по пути, обязательно перекусим.

Мунаката врёт и не краснеет. Автоматов со снеками в Скипетре никогда не водилось, ещё чего не хватало. То ли дело кофемашины.

Да даже если бы Мунаката мог контролировать их перемещения по резиденции, сейчас он не имеет права на риски. До восточного крыла осталось всего два коридора и три залы, а кухня находится чуть ли не в противоположном конце, и если повернуть сейчас...

Микото открывает дверь, замирает на пороге, а потом оборачивается, вскинув брови. Мунаката подходит к нему, не без опаски заглядывает внутрь и на какое-то время просто выпадает из реальности.

Следующий пункт перехода – кухня для персонала. Просто уму непостижимо...

Мунаката дёргается и чуть не подпрыгивает, когда острые пальцы с силой колют в бока, и уже собирается развернуться и, наплевав на все попытки держать солидный вид, рявкнуть на мальчишку, но все слова второй раз застревают в горле.

Микото смеётся, держась за бок, свободно и заразительно. С трудом выдавливает между всхлипами:

– Прости, прости, просто у тебя было такое лицо... Мог бы сразу сказать, что и так идём перекусить.

В голосе не слышно ни грамма раскаяния. Лучистые глаза влажно блестят, на правой щеке играет маленькая ямочка. Мунаката смотрит во все глаза, не замечая, что у самого губы подрагивают в слабой улыбке. Даже насквозь фальшивое осуждение удаётся напустить на себя с огромным трудом:

– Эй. Нехорошо пользоваться чужим замешательством.

Микото продолжает извиняться и хохотать, хохотать и извиняться.

#7 Ты всегда можешь взять больше, чем ничего.

– Я устал. Почему бы тебе просто не выкинуть какой-нибудь королевский трюк?

– Ты всегда слишком превратно толковал силу Королей.

Микото сперва отстаёт на шаг, потом и вовсе останавливается. Мунаката оборачивается к нему.

– Что случилось?

– Ты всё время говоришь так, будто знаешь меня, – после заминки тянет Микото. – Но мы знакомы всего несколько часов. Не хочешь объясниться?

Мунаката мысленно отвешивает себе оплеуху. Он не пытался скрывать изначально – не видел смысла, а сейчас уже поздно как-то оправдываться. Он молчит, больше собираясь с мыслями, чем надеясь, что Микото сделает какие-то выводы сам, но тот неожиданно продолжает:

– Хотя ты говорил про эту вашу штуку, которая искажает всё вокруг. Хочешь сказать, что я в будущем?

Большую часть времени, будучи слишком ленивым, чтобы складывать два и два, иной раз Суо умудряется тыкать пальцем в небо – или, чем чёрт не шутит, и впрямь подключает мозги – и дырявить небесный свод насквозь, попадая в самую суть.

– Хорошая попытка, – напряжённо кивает Мунаката.

– И верная. Значит – ты меня знаешь. Кем мы друг другу приходимся?

Он не спрашивает, какой сейчас год, какие открытия человечество успело совершить, и кто выигрывал чемпионаты мира по бейсболу. Мунаката никогда не знал, как себя вести, когда Суо начинал действовать столь открыто.

Микото нетерпеливым быстрым жестом облизывает губы, и взгляд Мунакаты против воли прикипает к тонкой, едва заметной трещинке на нижней, влажно блестящей от слюны.

– О, – выдыхает Микото.

Мунакате хочется побиться головой об стену, и только непрактичность действия удерживает его от этого драматизма. От чужого вызывающе внимательного взгляда ухает где-то в груди.

– Только не дерись, окей? – бормочет под нос Микото и, прежде, чем Мунаката успевает понять, что он задумал, в пару шагов сокращает расстояние между ними и целует.

Поцелуй совсем не тянет на десятку лучших – Суо просто прижимается к губам и облизывает их, но у Мунакаты почти встаёт. Он запрещает себе думать, просто вплетает пальцы в спутанные волосы, оттягивая назад, и целует в ответ. Напористо, тут же перехватывая инициативу и проникая языком в чужой рот. Микото охает, но не отстраняется, пытаясь не отставать и повторять. Да так успешно, что Мунаката с трудом находит в себе силы оторваться.

Микото ниже его на полголовы. Невероятно непривычно и кажется, что сбитое дыхание обжигает ключицы даже сквозь слои ткани. Мунаката делает пару шагов назад – просто во избежание.

Оба заговаривают одновременно:

– Вау...

– Ну и что это было?

Микото рассеянно ерошит волосы.

– Самый быстрый способ узнать, понравится ли мне.

Мунаката не находит, что на это можно ответить, удерживаясь от какого-нибудь глупого уточнения вроде «И как?». И так видно – как: губы припухли, взгляд плавает, зрачки расширены, как под кайфом. Убрать бы это чудовище с глаз долой, из сердца вон, но Мунаката уже пытался: несносный ублюдок нашёл способ достать его и после смерти.

#8 Завтра никогда не бывает сегодня.

В первый момент Мунаката не понимает, кого видит перед собой. Впечатление, что он смотрит в кривое зеркало, отражающее его самого в не слишком удачном карнавальном костюме.

Закреплённый тяжёлой брошью на плече плащ, сигарета в уголке прохладно улыбающегося рта и колючий, отталкивающий взгляд единственного глаза. Второй скрыт повязкой.

Никакой синей формы. Никакого проблеска надежды.

Мунаката видит себя и не верит, что это – вот это – его будущее. Как он дошёл до жизни такой?

– А как ты дошёл до того, что таскаешь с собой этого рыжего щенка вместо того, чтобы оставить его и позволить вернуться в своё время?

Похоже, что он озвучил последний вопрос вслух, но изумление так велико, что даже защититься не получается.

Двойник презрительно хмыкает и проходит мимо, бросая тихое, слышное ему одному: «Ты жалок».

Встаёт вплотную к Микото и собственническим жестом берёт того за подбородок, приподнимая лицо и внимательно вглядываясь. Склоняется и что-то шепчет на ухо, и только тогда Мунаката выходит из ступора, мгновенно оказываясь рядом и одёргивая двойника за плечо.

– Какого чёрта?! – почти рычит он, но двойник даже бровью не ведёт. Только с силой сжимает его ладонь, буквально отдирая от себя.

– Я бы с удовольствием поболтал с собой, – в конце концов, приятно поговорить с умным человеком, – но, полагаю, ты сильно опаздываешь, а мне нечего сказать тебе по существу. В твоём времени уже поздно что-то менять.

– О чём ты, дьявол тебя задери?

– О ком, дорогой мой молодой «Я», о ком. Сообразишь сам, я ведь не зря себя похвалил, – он смотрит на Мунакату долгим оценивающим взглядом, а потом снова усмехается. – Я не враг себе, нет нужды в применении силы. Мне-то плевать, но ты же сейчас раздавишь свою маленькую собачонку.

Мунаката вздрагивает, как от удара, только сейчас обнаружив, что безотчётно отпустил силу и развернул санктум. Находящийся в паре метров от него Микото сидит на одном колене, держась за голову и жмурясь; на скулах чётко очерчиваются желваки. Мунаката закрывает глаза, приказывая себе успокоиться.

Да что за паскудство, какого хрена он творит? Никогда и никто ещё не выбешивал его до белой пелены перед глазами всего за несколько секунд, да так, что он с трудом воспринимает дальнейший разговор. И тем абсурднее то, что такую реакцию вызвал он сам.

Мунаката понимает, что, скорее всего, совершает ошибку, что двойник из будущего может помочь – о, по нему видно, он готов щедро поделиться информацией, как бы ни кривил нос, – но Мунаката просто физически не может больше находиться с ним в одном помещении. Весь самоконтроль рушится на глазах.

– Мы уходим, – холодно говорит он и подходит к Микото, беря того под локоть, хотя в этом нет нужды – парень всё ещё хмурится и молчит, но стоит на ногах вполне твёрдо.

Двойник их не задерживает.

Мунаката не смотрит на него, когда бросает:

– Я – не ты.

– Ещё нет, – насмешливо доносится ему в спину.

#9 В нашем мире все сумасшедшие.

Когда за ними закрывается дверь – парадная зала, самый центр, они были в кабинете, находящимся от неё в двухстах метрах, – Микото вырывает руку, но не кричит и, похоже, не собирается ничего крушить, только смотрит тяжело и выжидающе. Красный Король бы сперва залепил сгустком огня в портрет какого-нибудь министра и только потом приготовился к конструктивному диалогу.

– Как ты?

– Нормально.

– Ждёшь объяснений?

– Не жду, но надеюсь их получить, – настороженно отзывается Микото.

Мунакате меньше всего хочется сейчас что-то объяснять, он и сам едва понимает, а отголоски ослепляющей ярости всё ещё отзываются покалыванием силы на кончиках пальцев. Но он задолжал этому мальчишке и меньшее, что он может, это поделиться соображениями.

Мунаката опускается в неудобное кожаное кресло, подпирая голову ладонью и незаметно массируя пальцами виски. Кивает:

– Спрашивай.

– Этот козёл одноглазый... это ведь был ты? Вы как близнецы, но он так говорил...

– Это я, – снова кивает Мунаката, взглядом ища минибар и отрешённо размышляя, этично ли будет налить себе при Микото. И молока там наверняка нет, как-то не предусмотрели... – Полагаю, из будущего, только если Зелёный не умолчал о способности тессеракта выдёргивать людей из параллельных вселенных. Хотя, я бы не удивился. Пожалуй, даже предпочёл бы такой вариант.

– Хреново. Выглядишь так, будто влез в глубокую задницу да так и не смог выбраться.

Мунаката моргает.

– Ты сейчас про меня настоящего или меня из будущего?

– Для меня вы оба из будущего, – неожиданно весело хмыкает Микото и также неожиданно направляется к бару. – В свою очередь не удивлюсь, если вдруг даже задница оказалась одна и та же. С далеко идущими последствиями, так сказать. Чего тебе налить? – ловит хмурый взгляд и фыркает: – Эй, не смотри на меня так, у тебя же на лице написано – сдохнешь, если сейчас же не выпьешь. Охота мне возиться с трупом...

– Без разницы, – проталкивает меж сухих губ Мунаката. И явственно ощущает, как что-то упускает, пока смотрит на самозваного бармена, ловко управляющегося с найденной в первом ряду бутылкой виски. В самом деле, станет он утруждать себя изучением полного ассортимента.

Мунаката подходит к столику, когда Микото заканчивает со вторым стаканом, и подряд опрокидывает в себя оба. Виски хороший – другого здесь не держат – легко проскальзывает в горло и согревает нутро. Туго сжатая пружина медленно, неохотно, но раскручивает обороты. Мунаката даже находит в себе силы усмехнуться в ответ на обиженный взгляд Микото.

– Детям здесь не наливают. И спасибо, так действительно лучше.

Он возвращается в дурацкое кресло – надо не забыть дать указания на замену, – и приглашающе указывает на второе, но Микото остаётся стоять напротив, покачиваясь с пятки на носок, как стоял каких-то два-три часа назад – и кажется, что в любой момент опять начнёт цитировать «Алису».

В самом деле: весь Скипетр сейчас как извилистая кроличья нора. И за временем здесь уследить почти невозможно, наручные часы встали, когда началась неразбериха, а внутренний хронометр Мунакаты давно сбился.

– Так что, я прав?

Ах, да. Мунаката обещал ответы... если бы ещё они у него были.

На чём они остановились? Ага, на задницах. Что ж, Мунаката не может знать наверняка, но тоже склонен считать, что задница была одна и та же – весьма симпатичная, надо признать. Только всё равно страшно думать о том, чем всё обернулось. В самом деле, Мунаката не чувствует потребности становиться конченным мудаком с отмороженным взглядом, и идея лишиться глаза его тоже не прельщает.

– Может быть, – наконец расплывчато отзывается он. – Я не знаю, что произойдёт в будущем.

Микото не выглядит особо удовлетворённым.

– Тогда расскажи, что происходит сейчас.

– Я знаю не намного больше твоего. Зелёные собирают тессеракт, двери ведут не туда, мой дом превратился в проходной двор, и я должен это остановить.

Микото выслушивает его с ненормальным спокойствием. Мунаката не склонен питать иллюзии, он ничего не понимает в психологии подростков, но разве Микото не полагается хотя бы изобразить беспокойство?

– Хорошо. Ты должен, я понял, – он подходит к креслу так близко, что упирается ногами в колени Мунакаты, и опускает руки на подлокотники.

Мунаката чувствует его запах и не двигается, но впервые задумывается, что вторжение в личное пространство может напрягать. Или всё дело в Микото?

– Тогда – где в это время носит меня? Ты сказал, что мы любовники.

Где-то во вселенной сталкиваются две планеты. Или даже солнечные системы. Мунаката может поклясться на Сириусе, что слышит эхо взрыва так же отчётливо, как грохот собственного сердца в горле.

– Это ты так сказал. И ты так решил.

Мунаката снова облизывает пересохшие губы, и на сей раз сам чувствует чужой голодный взгляд.

– Если в тот раз я смотрел на тебя так же, как ты сейчас, странно, что ты не убежал, – нервно усмехается он.

Микото забирается к нему на колени и льнёт всем телом, Мунаката впивается пальцами ему в пояс, не то удерживая, не то ища хоть какую-то опору.

– Ну, ты же сейчас не убегаешь... – в и без того низкий голос добавляются утробные хриплые нотки, посылая вдоль позвоночника целую стайку мурашек. Дыхание шевелит волосы у виска, Микото трётся носом и осторожно, словно пробуя, ведёт языком вдоль ушной раковины, прикусывает кончик и мусолит зубами.

Мунаката стискивает зубы и через силу разжимает руки, проводя одной по спине, гладя, другой чуть надавливает на грудь, побуждая отстраниться только для того, чтобы уже самому поймать губы и утянуть в поцелуй. Микото не сопротивляется, что-то тихо невнятно мычит и лезет руками под плащ, пытаясь добраться до кожи. Мунакате прекрасно известно, как его раздражают все эти слои одежды, но даже не думает облегчить парню жизнь. Напротив, пытается быстрее насытиться впрок, потому что нельзя допускать, чтобы это безумие зашло слишком далеко.

Ему нельзя привязываться.

Микото ёрзает и пытается отстраниться, но на этот раз Мунаката не позволяет. Удерживает за шею, продолжая настойчиво вылизывать горячий влажный рот, мнёт губы, прихватывая зубами, пока Микото не бьёт его раскрытыми ладонями в грудь, отшатываясь.

– Мать твою, да что с тобой такое?!

Глаза посветлели из-за сузившегося зрачка, кулаки сжаты. «Злится», – отчётливо осознаёт Мунаката, но не находит в себе сожаления. Так даже лучше. Лучше, если он оттолкнёт его сейчас, и не будет никаких драматических минут пониманий и неловких пауз.

Микото качает головой и начинает слезать, но в этот момент Мунаката замечает бурый подтёк и перехватывает руку, вновь притягивая к себе и не терпящим возражений жестом поворачивая его голову вбок. От уха и вдоль шеи тянется уже подсохшая струйка крови; у Мунакаты холодеет внутри.

– Откуда это?

Микото непонимающе хмурится, касается шеи и спокойно смотрит на испачканные пальцы. Слезает и всё так же молчит. Перед глазами всплывает образ, как он дрожал на полу, держась за голову, и Мунаката с трудом удерживается, чтобы не застонать в голос.

Доигрался. Позволил себе расслабиться рядом с этим сгустком тепла и ностальгии до того, что не совладал с собственной силой. Недопустимо и непростительно, двойник прав – позволить Микото пойти с ним было ошибкой, которую уже поздно исправлять. Сейчас единственная надежда на то, что они смогут найти тессеракт и убедиться, что все последствия сборки можно обратить вспять.

Тогда он сможет счесть этот день просто дурным пьяным сном и когда-нибудь перестать вспоминать горячую гладкость чужого тела. И никто не будет целовать его только чтобы узнать, понравится ли.

#10 Сначала казнь! Потом приговор!

– Расскажи.

– Не думаю, что это хорошая затея.

– Рейши.

Мунаката останавливается так резко, будто натолкнулся на прозрачную стену. От мнимого удара сотни мыслей перемешиваются и противно звенят.

Он раздражается. На хренову неизвестность, на проклятые коридоры, на переходы, не поддающиеся никакой логике, на молчащую связь со своими подчинёнными. Попытка пересечь не такую уж большую резиденцию Скипетра кажется бесконечной мифической дорогой на запад. Даже можно представить себя альтернативным монахом, а Микото – ёкаем без тормозов и царя в голове, как бы нелепо это ни звучало.

На Микото он тоже злится. Слишком упрямого, слишком яркого, слишком живого для воспоминания. Мунаката почти забыл, каким тот был до инициации. При всей своей хвалёной силе воли он не может заставить себя относиться к нему, как к постороннему гражданскому или ребёнку. И в то же время не видит в нём Красного Короля, с которым привык иметь дело несколько лет назад.

Все эти открытия выбивают из колеи быстрее, чем Мунаката успевает разложить мысли по полочкам.

– Не зови меня так, – жёстче, чем хотел бы, бросает он, не оборачиваясь.

– И как же мне к тебе обращаться? Ваше Величество? – ядовито цедит Микото, и Мунаката не без удивления понимает, что терпение на пределе здесь не у него одного.

Он не отвечает, из-за спины слышится грохот.

– Знаешь, что он сказал мне?

Нет, разумеется, он не знает. И уверен, что знать не хочет, но...

Мунаката всё-таки оборачивается. Не может не обернуться. Возле ног Микото перевёрнутый стул, а сам он... Тихое бешенство, самое опасное в случае Суо: никогда не угадаешь, с какой стороны прилетит. Мунаката знает, как успокоить его парой слов и прикосновений, но сейчас им обоим необходимо выпустить своих демонов. Хотя бы ненадолго.

– Просвети, – тихо роняет он, и Микото неприятно, будто болезненно кривит губы.

– Чтобы я держался от тебя подальше, потому что... – он всё-таки запинается, сглатывает, и припечатывает хладнокровно и жёстко, будто технические данные сообщает: – потому что ты убьёшь меня.

Мунаката не меняется в лице. Внутри разрастается ледяной ком ужаса, и этот холод помогает удерживать мышцы и маску.

Всё правильно. Если Микото не сблизится с ним в прошлом – не будет ночных прогулок, заточенных зубов у уличной шпаны, Микото может не стать Королём. А если и станет – проживёт дольше. И даже если всё повторится – они будут друг другу чужими, а значит, будет не так больно и...

Микото не сводит с него напряжённого внимательного взгляда, будто вот-вот рассмотрит душу или мутную червоточину, заменяющую её. Щёлкает языком раздосадовано и запускает руку в лохматую чёлку, дёргает за прядь и глухо выдыхает:

– Поэтому я не тут, да? Я правда...

– Нет, – твёрдо говорит Мунаката до того, как успевает прикусить язык. – Нет, не правда.

Микото ошарашено моргает.

– Тогда почему...

– Я не желаю об этом говорить. Тебе нельзя знать своё будущее.

– Мне кажется, – снова начинает заводиться Микото, – ты как-то поздно спохватился, Ваше Величество. И ты обещал ответить!

– Я ответил.

– Ты ничего не ответил, только целоваться полез!

Мунакате вдруг кажется, что двадцать четыре – не такой уж плохой возраст, чтобы умереть. В самом деле, он почти удивлён, как Суо вообще дожил хотя бы до второго десятка – за выходки и бескомпромиссный язык эту сволочь хотелось придушить перманентно.

– Это ты полез!

Микото сбивается, но всего на мгновение, уже через пару секунд вновь продолжая атаковать:

– Не придирайся к словам! Я бы не бросил того, кто мне... Мать твою, я бы тебя не бросил! Не делай вид, будто всё в порядке!

Право, как дети.

Ответа, как и собственного голоса, не слышно за грохотом стёкол; по всей галерее выбивает окна, из проёмов которых сперва появляются верёвки, а затем и люди в масках. Мунаката с неприятием узнаёт на спинах эмблему Чёрных и успевает метнуться к Микото, заслоняя его, а вот задать вопрос – уже нет.

Первую атаку он ловит на саблю, лезвие Сириуса вибрирует от мощи удара кулака и пока ещё сдерживаемой Синей силы.

– Это нарушение всех установленных правил, – зло рычит он в безучастное лицо силовика. – Атака людей чужого клана на резиденцию Скипетра Четыре – прямое объявление войны, Чёрный Король с катушек слетел?!

– У нас приказ не вести переговоров с приговорёнными, – голос у Чёрного такой же, как выражение глаз – ровный и пустой. Раздражающий.

Снова будущее? Или... настоящее? Что, если остальные Короли узнали о творящемся здесь дурдоме и решили вмешаться? Но приговор... Или всё это с самого начала было ловушкой Мидотаки? Они со скользким ублюдком никогда не ладили, и если бы не прямые приказы Кокуджоджи-сана...

Теории строятся и рассыпаются одна за другой. Мунаката успевает находить доказательства, тут же опровергать их и вместе с тем защищаться от нападков Чёрных, но их всё равно слишком много, не меньше десятка, и он видел, как ещё столько же тенями скользнули к выходу на противоположном конце. Мунаката может запросто уложить их ровным слоем, просто расплющить о начищенный до блеска мраморный пол, но рядом Микото, и после произошедшего в кабинете не хочется рисковать.

В итоге он всё-таки пропускает удар в солнечное сплетение и отлетает к стене, но за этим ничего не следует. Мунаката выпрямляется, готовый сполна «отблагодарить» зазевавшегося недоумка, но почти утыкается в спину Микото, сцепившегося с нападающим. Не иначе как остальные тоже шокированы наглостью цивилла, да так, что наброситься всей толпой, как на Мунакату, не додумываются. Микото же явно пользуется произведённым фурором.

Мунаката и сам не понимает, как попадает под действие этого сомнительного гипноза, зато ловит себя на глупом впечатлении: Микото похож на поджарого бойцовского пса – уступающий в силе и скорости тренированному клансмену, он пользуется собственной непредсказуемостью и злостью, которую непреднамеренно, но весьма удачно разбудил в нём Мунаката.

На это зрелище можно было бы любоваться бесконечно, но Чёрные наверняка опомнятся в любой момент, поэтому Мунаката бесцеремонно ловит Микото за шкирняк прямо в прыжке и отшвыривает к ближайшему выходу, а перед Чёрными ставит щит из концентрированной силы.

– Убирайся отсюда! – рявкает он на дёрнувшегося обратно Микото, и тот рассержено скалится в ответ.

– Да пошёл ты, грёбанное Величество! Я же сказал, что не брошу тебя!

Мунаката прикрывает глаза, вознося мысленную молитву всем богам, каких знает. Чтобы ему достало терпения. Чтобы упёртый болван послушался его хоть раз.

– Микото, пожалуйста, – уже спокойно просит он, и тот замирает, среагировав не то на интонации, не то на собственное имя. Мунаката понимает, что манипулировать с помощью полученных от другого человека знаний – подло, но разве у него есть выбор? – Я не могу использовать полную силу, пока ты рядом. Я даже не уверен, что это наша битва, поэтому – уходи, я сразу за тобой.

Видимо, ему всё же удаётся говорить достаточно убедительно, потому что Микото неуверенно, но всё же пятится. И уже когда мерцают всполохи перехода, бросает на Мунакату такой взгляд, что все внутренности сжимаются: не поверил, конечно.

Мунаката почти физически ощущает, насколько легче становится дышать. И когда снимает щит, уже знает, на ком сможет сполна отвести душу.

#11 – Как тебя понимать?
– Понимать меня необязательно. Обязательно любить и кормить вовремя.

Впервые Мунаката желает, чтобы дверь вела не туда, куда положено планировкой здания. Это желание и глупая, ненужная надежда наслаиваются друг на друга, заставляя неуверенно топтаться снаружи. Потому что изнутри веет знакомой, горячей и нетерпеливой силой.

Мунаката расправился с Чёрными и только-только сумел привести мысли в порядок после того, как не нашёл Микото за брешью перехода, и он не готов, просто не готов вновь встретиться с...

Мунаката перешагивает порог, обречённо встречаясь с горящими ровным светло-розовым светом глазами.

Ми... Суо склоняет голову набок, впервые за время заключения не только встречая его в бодрствующем состоянии, но и заговаривая первым:

– У вас там что-то весёлое творится?

Мунаката рефлекторно кивает, слишком вымотанный избытком эмоций и постоянными сюрпризами временно-пространственной географии, чтобы оставить место удивлению. Вместо этого он рассматривает Красного Короля – вспоминая, запоминая, впитывая все его черты, как губка. Суо терпит не долго, поднимается и подходит вплотную, но не вторгается в личное пространство, и Мунаката чувствует неясное разочарование.

– Эй. Что с тобой?

В мире не найдётся слов, чтобы ответить на этот вопрос.

Мунаката обходит Суо и садится на лежак, закидывая ногу на ногу. Достаёт из внутреннего кармана пачку сигарет и прикрывает глаза, когда Суо прикуривает ему язычком огня, пляшущего на пальце, и отбирает сигареты, чтобы выбить одну для себя. Какое-то время он возвышается рядом, а потом просто хмыкает и усаживается на пол возле ног Мунакаты. Тот почти благодарен ему за то, что Суо сидит к нему спиной, и не придётся снова смотреть в потухшие глаза уже обречённого на свержение Короля.

– Ты не говорил, что бывал в Скипетре, – начинает Мунаката совсем не с того, с чего собирался.

– Совсем заработался, Мунаката? Разумеется, я бывал тут. Тебе сложно отказать.

Мунаката усилием давит невесёлую улыбку.

– Я имею в виду до того, как я стал Королём. До нашего знакомства вообще.

Суо докуривает сигарету и затягивается следующей прежде, чем ответить:

– Ты никогда не спрашивал.

– Считай, что спрашиваю сейчас.

– Было как-то. Проспорил Кусанаги и... не важно. Нужно было просто забраться сюда и принести какое-нибудь доказательство, но я попался этому вашему шрамированному...

– Зенджо, – догадывается Мунаката.

– Ну да, ему, – хмыкает Суо и, кажется, начинает веселиться. – Притащил меня в твой кабинет – ну, то есть тогда ещё не твой, – заставил проторчать там несколько часов, а потом отчитал и вышвырнул вон с установкой больше не попадаться на глаза, а не то... – нет, в самом деле веселится. Аж глаза блестят, когда он задирает голову, укладываясь затылком на постель. – Почему ты спрашиваешь?

Мунаката гладит его по непослушным волосам, как большую собаку, и рассказывает. В конце концов, если он хочет помощи, Суо должен быть в курсе.

– Ты встретил меня? – Суо удивлённо вскидывает брови, но Мунаката почему-то не слышит во фразе вопроса. Всегда бы Красному Королю быть таким проницательным, мать его.

Суо же, заметив его заминку, продолжает:

– И это не всё.

Мунаката отворачивается, неосмотрительно подставляя взгляду пылающие краской уши.

– О чём ты? – и морщится, когда Суо присвистывает.

– Шутишь? – он поднимается с пола и неожиданно толкает Мунакату к стене, вбивая колено между ног и внимательно глядя в глаза. Мунаката с вызовом смотрит в ответ. – Не шутишь. Ты запал на мелкого меня?

– Заткнись, – вяло отмахивается Мунаката, распрямляя плечи.

Камень холодит затылок и спину, от Суо веет теплом. Ощущение контраста не будоражит, но успокаивает. Мунаката закрывает глаза и чувствует, как его лба касаются сухие горячие губы.

Суо отстраняется и снова усаживается на полу, складывая на его коленях руки и пристраивая сверху бедовую голову. Мунаката наблюдает за ним из-под прикрытых ресниц и искренне благодарен за эту передышку, состоящую из тишины и участия. Даже если всё это – поставленная на паузу иллюзия прошлого.

Даже если он знает, что Суо в любом случае не останется с ним.

– Зачем ты пришёл сюда?

Зачем он пришёл? Как будто у него был выбор.

Мунаката горько усмехается и достаёт ещё одну сигарету. Суо услужливо поджигает и её, но только для того, чтобы ловко увести и затянуться самому.

– Что за дрянь ты куришь?

– Суо, тебе не кажется хамством стрелять у меня сигареты, чтобы критиковать их?

– Неа.

– Как я и думал, – Мунаката забирает предлагаемую сигарету обратно. – Мне казалось, я ясно выразился: резиденция превратилась в грёбанный непроходимый лабиринт. Я не знаю, как его контролировать.

– Ищешь логику в лабиринте?

Суо ухмыляется, но беззлобно, будто слушает пересказ истории начитавшегося сказок ребёнка, уверяющего, что по звёздам можно найти путь к жилищу Санты. Мунакате одновременно хочется его стукнуть и никогда не отводить глаз.

– Искажения должны подчиняться математически предсказуемому закону, – признание поражения вырывается со вздохом, однако даётся легко, – но пока он от меня ускользает...

– Теория хаоса. Не слышал? Разузнай на досуге, занятная штука.

Теперь Суо смотрит так, будто только что уделал его на государственной олимпиаде. Чушь какая, они оба уже слишком стары для подобных глупостей. И всё же – теория хаоса?

Есть только хаос – кажется, так говорил Микото? Есть ли смысл в том, что обе версии Красного Короля говорят ему об одном и том же, осознанно или нет?

– Не хочешь прогуляться, Мунаката? – Суо поднимает голову и убирает руки с колен, и Мунаката едва успевает одёрнуть себя, чтобы не вплести пальцы в огненные вихры и вернуть, как было. – Обещаю не устраивать поджогов в твоём милом пряничном домике.

Мунаката должен радоваться, что Суо согласился помочь, но привычка и врождённая паранойя заставляют быть начеку и искать подвоха. Запоздало просчитывать, какие последствия может иметь этот союз.

– Заодно развлечёшь – расскажешь, что в мире делается.

Мунаката вскидывается, собираясь возразить, но натыкается на куда более выразительный жест: Суо протягивает ему руки, скованные колодками и ждёт, пряча улыбку в уголках губ.

Проклятье. А Мунаката так надеялся, что тот просто воспользуется своей силой.

#12 Куда-нибудь ты обязательно попадешь. Нужно только достаточно долго идти.

– Так что, где-то здесь шляется моя копия?

– Он не копия, – качает головой Мунаката. – Иной раз мне кажется, что в нём больше настоящего тебя, чем... ну, ты понимаешь. И я надеюсь, что он всё же вернулся в своё время – ему тут не место.

– Как и мне.

– Да.

Разговор снова сходит на нет.

К сущему удивлению Мунакаты, большую часть времени они идут в нужном направлении. Иногда переходы всё ещё шалят, и тогда Суо задаёт те же неудобные вопросы, что и его младшая версия. Мунаката не хочет отвечать, он вообще не хочет разговаривать – хочет только, чтобы всё быстрее закончилось, – но сам не замечает, как каждый раз начинает что-то рассказывать. И каждый раз разговор сводится к Суо Микото, проклятому Красному Королю, которому даже делать ничего не нужно, чтобы оказаться в центре внимания.

Мунаката хочет, чтобы всё быстрее закончилось, и не обращает внимания на глупую надежду, робко и больно бьющуюся где-то внутри.

Переход кидает их прямиком в западное крыло.

– Ты такой тупица, – тоскливо бормочет Суо.

Мунаката недоверчиво косится в его сторону, невольно задумываясь, могут ли эти паранормальные пляски влиять на психическое состояние человека. Он и за свой-то рассудок уже поручиться не может, а Суо и вовсе никогда не дружил с головой.

– Можешь прекратить пялиться, – вздыхает Суо, запуская руку в волосы. – Надоел. Мунаката, хорош страдать, ты же сам не знаешь, куда хочешь попасть.

– Я не понимаю, о чём ты, – цедит сквозь зубы Мунаката.

Суо толкает его к стене, сгребая за ворот формы, но вся его злость выглядит больше наигранной, чем настоящей, и это беспокоит Мунакату куда сильнее, чем очередной поворот не туда.

– Ну же, Мунаката! «Хочу ли я, могу ли я, дебил ли я?» – у тебя же на роже всё написано! Где твоё хвалёное самообладание? Я не нанимался утирать тебе сопли.

Мунаката отталкивает его, и Суо отступает, не сопротивляясь. Он всё ещё выглядит раздражённым, но на дне глаз притаилось уже не ласковое пожелание сдохнуть, а едва заметное довольство.

– Вот так, – хмыкает он. – Можешь злиться, но прекрати эти метания, заебал.

Мунаката возвращает ему дружелюбную улыбку голодной акулы, наконец, принимая решение.

Микото они находят в малой зале резиденции, где Мунаката по обыкновению проводил инструктаж перед заданиями. Суо рассматривает свою молодую версию и не спешит окликать её. Мунакате кажется, что уж теперь-то он точно бредит, потому что во взгляде Красного Короля умеренное любопытство мешается с тщательно скрываемой нежностью. Тщательно, но не достаточно, чтобы он не заметил. Мунаката даже не догадывался, что Суо вообще так умеет.

А потом он смотрит на мелкого и чуть не давится воздухом.

Микото стоит к ним спиной и с помощью баллончика краски летящим подчерком выписывает на стене: «Блэкс маст дай» и «Стрейн гоу хоум».

– От Кусанаги понабрался, – ухмыляется Суо, будто знает какую-то тайну. Личную. Одну на одного.

Микото оборачивается. На щеке старая ссадина, на шее – свежая, на футболке пятно кофейного цвета.

Если верить фантастам, сейчас вселенная должна взорваться и самоуничтожиться. Личную вселенную Мунакаты уж точно рвёт в клочья.

– Почему так долго? – сходу берёт быка за рога Микото, и Мунаката вздёргивает бровь, предпочитая игнорировать смешок стоящего рядом Суо.

Микото подходит к ним, смотрит на Мунакату с выражением «Урод, ты меня бросил! Как меня угораздило связаться с таким мудаком?!», а потом переводит взгляд на Суо, и лицо, даже в лучшие времена не отличавшееся широким спектром эмоций, теряет всякое выражение.

– Есть, что сказать мне? – снисходительно бросает Суо, нарушая затянувшуюся минуту драмы.

Микото будто оживает, фыркает, нарочито небрежно отмахиваясь:

– Толку что-то говорить слабаку, продувшему этому синему корольку.

Суо смотрит на своего двойника слишком внимательно и слишком серьёзно – слишком спокойно, мать его! – и Мунаката ждёт худшего, но решает не вмешиваться. После того, что он себе позволил, и что себе позволил его двойник – действительно поздно начинать беспокоиться о сохранности временных линий.

И всё же он предпочитает не расслабляться. Когда имеешь дело с Суо, за потерю бдительности всегда приходится расплачиваться, а уж теперь, когда взрыва можно ждать с двух сторон...

– Будет ещё яйцо поучать курицу, – начинает Суо, хлопает себя по карманам и разочарованно вздыхает. – Не говори о том, чего не знаешь.

– Я знаю, – упирается Микото.

Мунаката насквозь видит его показную браваду, но не может понять, что это: реакция на попытки уйти от вопросов, подкреплённая банальным упрямством, или... или ему действительно не всё равно?

Мунаката помнит, что для того, чтобы заинтересовать Суо, нужно было как минимум расшибиться в лепёшку, а лучше выбить его из колеи чем-то совсем уж неожиданным. Путешествия во времени, конечно, та ещё неожиданность, но разве не проще послушаться двойника и держаться от него, Мунакаты, подальше?

– Ничего ты не знаешь, – говорит Суо, но смотрит не на Микото, а прямо на Мунакату. – Это был мой выбор.

Суо отводит взгляд, а Мунаката чувствует, что не может пошевелиться. По телу будто гуляет свободный электрический разряд.

Всё правильно. Суо не останется с ним, он всё решил сам, сразу, ещё до того, как в разборки Хомры и Бесцветного Короля вмешался Скипетр Четыре. Сам решил, сам выбрал, поэтому даже не предпринял попыток узнать у Мунакаты, чем закончилась та история. Зачем, если этот баран вбил себе в голову единственно возможный финал?

– Ты не спросил меня.

– Ты тоже можешь перестать спрашивать меня и тратить время. Если я хорошо знаю этого ублюдка, – Суо кивает на Мунакату, и тому вдруг решительно хочется послать его в грубой форме, – вы и так уже дохера убили впустую.

И Суо, и Микото ещё несколько секунд буравят друг друга взглядами, а потом синхронно хмыкают и синхронно же поворачиваются к Мунакате, и в глазах у него начинает двоиться.

Продолжение в комментариях...

@темы: Подарки'14

---

Подарок для Xapyka96

[Secret Project]

Название: Призраки и живые: дважды двое - не четверо
Автор:  Flash Gordon
Персонажи: Фушими Сарухико, Ята Мисаки, упомянуты другие персонажи
Рейтинг: PG-13
Жанр: школьная АУ
Размер: 2016 слов
Краткое содержание: Обычная японская школа. Обычные ситуации, происходящие в японской школе; такие, какие бывают регулярно, если верить кино.
Примечанияе: Был заказан рейтинг; сорри, в рамках школьной истории сделать его по-настоящему высоким не удалось, однако, хочется верить, что текст заказчика не чрезмерно разочарует.

Подарок для  Xapyka96 по заявке:
Хочу: фик или додзинси; саруми; школьное АУ с рейтингом повыше.
Не хочу: мпрег.

Все знают официальное название:
«Школьный комитет».
Его членам известно другое: они – «Школьный комитет по борьбе с нечистью».
Нет, кабы их школа стояла на каком магическом разломе, или, как показывают в кино, их миром правили великие силы, воплощенные в людях, наделенных Даром (ну или проклятьем), или хотя бы возле их школы было заброшенное кладбище, или там разрушенное синтоистское святилище, да хотя бы убили бы кого-то! Нет, ничего! Нигде, нихт, найн, ноу!
Но почему-то именно в комнатах девчонок регулярно бродят прозрачные хихикающие призраки; почему-то именно через столовую проносятся два почти невидимых воина, и становится одновременно обжигающе-жарко и мучительно-холодно, пока они не покидают помещение, то ли убивая один другого, то ли что похуже; оммедзи, к которым, отчаявшись что-то сделать собственными силами, обращается за советом школьный комитет, заставляют бойцов заучить заклинания, а один из них расписывает непонятными, старым языком изложенные, молитвы по стенам классов... Сумасшедший дом в школе продолжается. С перерывами, как невесело шутят сами охотники, на обед.
Каких только специалистов ни приглашают, чтобы разобраться, что же такое странное происходит в этой школе. Пожарные. Полиция. Врачи.
Психологи сначала грешат на подростковые проблемы с психикой, затем принимаются болтать про психокинез, опять же, из-за подростковой, ээ… ну ее, в общем.
В этом месте краснеет даже Фушими.
У него свои понятия про «нее». Подростковую неудовлетворенность. Выглядеть опрятным умником и быть одним из участников школьного комитета – для шестнадцати лет очень неплохо, если это сочетается с высоким уровнем успеваемости, способностью мало спать и умением ловко лазать в окна. Девчонкам нравится. Еще как – и так нравится, и эдак. Он пробовал уже всякое. Ну, не как в журналах, конечно, - на такое девчонки не согласятся; но все-таки освоил разные штуки.
Девчонки молчат и выразительно делают глаза, когда он проходит мимо; парни пытаются втянуть его в обсуждение способностей, ээ, человеческого тела в том смысле, который касается «ну, ее», причем кое-кто пытается хвалиться своими достижениями. А кто-то даже и спрашивает, есть ли опыт у «тихушника». Это хорошее прозвище, почти как «ниндзя», - «тихушник» - не тот, кто все делает исподтишка, тихушник – тот, кто не позволит узнать о себе лишнее.
Например, то, что есть на свете одни такие губы, почти по-лягушачьи широко растягивающиеся в ухмылке… Что с этими губами он бы очень-очень хотел попробовать то, на что не соглашаются девчонки. Но что владелец этих губ даст ему в лучшем случае по шее, а то и раструбит по всей школе о том, что «ну эта» у Сарухико направлена не в ту сторону.
Просто однажды журнал подвернулся – совсем не про девчонок. И был там один… ну тоже рыжий, яркий такой, и губы, и что он этими губами делал… в общем, на следующий день Фушими даже сверял отсканированную журнальную фотку с досье соученика, - ну вдруг? Или брат там, старший, ну что-нибудь? Похож же безумно!
Выяснилось, конечно, что нифига не он, но картинка в сердце запала. Или не в сердце совсем.

Негласный основной боец комитета, лично Фушими Сарухико, полагает, однако, что он лично – «Школьный комитет по борьбе с бестолочью». У бестолочи рыжие волосы, лисий взгляд, неизгладимая (ни с морды, ни из кое-чьего сердца) ухмылка, делающая его похожим на лягушонка, почему-то, правда, нравящегося девчонкам, «блестящая» репутация хулигана и специфическая харизма оторвы – такая, знаете, ярче солнца. Потому что куда ни шагнешь, везде он.
Бестолочь и оторва в комитет не входит; однако, с завидной регулярностью подворачиваясь под руку официальному руководству компании борцов с привидениями, просто оказываясь на пути смеющегося духа, ну или там ловя в объятья девчонку, чуть не свалившуюся с лестницы от того, что она что-то не то услышала или увидала то, чего на свете не бывает... ну, в общем, Мисаки становится чем-то вроде "приглашенного боевика". Он быстрый - это отличное качество. Он мгновенно соображает, понимает, что делать и куда бежать, - и пусть комитет по борьбе с нечистью со свойственным ему снобизмом (в снобизме главным образом Фушими обвиняет Мунакату и белобрысого зануду Кусанаги) отказывается официально принимать в свои ряды его кого-то, де-факто Ята вписывается в группу тех, кто знает, какие магические ловушки действительно работают, и что делать, если они не сработают вовсе. Фушими это ужасно бесит; во-первых, Ята ничему из необходимых вещей не учился, во-вторых, у него слишком часто есть свое мнение по любому вопросу, и он лезет с этим мнением везде, где только можно, в-третьих, он пару раз в ловушки чуть сам не попал, что, при его обычной ловкости, говорит не о том, что он их не разглядел, а о том, что он кого-то из комитета хотел разозлить, и Фушими абсолютно точно уверен, что разозлить хотели его лично.

Магическая ловушка не срабатывает. Потому что те самые воины, что обычно сражаются в столовой или посреди класса, призрачные и прозрачные, появляются в школьном холле, и от неощутимых, но видимых разрядов странной энергии, формирующей их образы, вырубает половину электрики здания, а еще срывает со стен плакаты и валит шкафы, так что, в общем, примчавшиеся охотники, вместо того, чтобы пытаться снова затянуть вызубренные получше любых уроков заклинания или там попробовать усилить несработавшие ловушки, вынуждены выхватывать из-под падающей мебели свидетелей и жертв происшествия и пытаться их успокоить.
Успокоить-то девчонок получается. И ребят тоже. Учителя так вообще ведут себя на редкость отмороженно - то ли привыкли, то ли действительно считают, что проблема психокинеза - в подростковых срывах, а раз так, надо продемонстрировать подросткам, что такое - быть спокойными.
"Быть спокойными" не получается только у охотников. Их бесит, бесит, БЕСИТ! то, что справиться с призраками не получается уже который раз. Мунаката разворачивается на каблуках и уходит, и можно услышать, как уже в кабинете школьного совета что-то трещит от удара кулаком о стену, белобрысый пинает торговый автомат, виновный разве что в том, что после перепада напряжения в сети ему нелегко выдать покупателю вожделенный стаканчик с кофе, а вот Фушими не успевает даже и выдохнуть, даже и разжать кулаки, ну хоть как-нибудь слить дурной, гнилой, напалмом жрущий его изнутри адреналин, как валится очередной - к счастью, последний в помещении, - стеллаж, и рыжая молния проскакивает между ним и стеллажом, и в последнюю секунду успевает втолкнуть Фушими в абсолютно безопасный угол. Шкаф пролетает мимо.
А дальше случается немыслимое.

Первый поцелуй оказывается настолько неуклюжим, что если бы Фушими оставался в состоянии размышлять и оценивать происходящее, у него бы наверняка завелась мысль, что Ята целуется впервые в жизни. Сталкиваются зубы, языки мешают друг другу, и при этом – нахальный рыжий не дает удержать инициативу, кусается, кажется, рычит тихонько, цепляется за воротник форменной куртки Фушими, прижимается – горячий такой, маленький, крепкий, жилистый – и пахнущий до одури сладко, кока-колой, шоколадом и дурацкой розовой жевательной резинкой, совсем девчачьей, но такой приятной. Как будто все фантазии, едва заметными образами проступившие в мозгах Фушими, когда та картинка из журнала почти обрела реальность, превратившись в вечно встревающего не в свои дела нахала, зажили своей жизнью, тут, в руках Фушими, рядом с ним…
… мысли о приятном внезапно ухают куда-то с грацией булыжника; это Фушими обнаруживает наглые – и горячие – руки, деловито и как будто бы со сноровкой ощупывающие его, Сарухико, драгоценный и традиционно уцелевший в очередной заварушке зад.
- Эй, ты чего, - бормочет почти неразборчиво Ята, не позволяя ни оторвать свои цепкие грабли от ткани форменных брюк собрата по борьбе с привидениями, ни оттолкнуть себя; вцепился, как клещ, как репейник, и губами тычется куда-то в шею уже, когда успел растянуть галстук Фушими, когда успел расстегнуть ворот его рубашки? – Ты ж из этих, я же вижу, тебе же нравится, ну давай…
За «этих» Ята получает по морде немедленно; Фушими не задумывается ни на секунду. Рыжий отлетает, хлопает глазами недоуменно, - почему-то не лезет в драку, как отстраненно замечает Фушими, и вдруг усмехается – снова эта широкая улыбка, ох ты ж чертов ублюдок, как же он улыбается! – шмыгает носом и корчит уж совсем похабную гримасу.
- Испугался, охотничек!
Кажется, он проходит мимо, демонстративно задев Фушими локтем. Тот не замечает. Это как будто – было желание, и уже почти сбылось, но ты не знаешь, что делать дальше, а что предлагает тот, другой, кто вроде как тоже был не против, - так ты о таком даже подумать не мог…
Кстати, ворот он не расстегивал. Фушими обнаруживает это, добравшись до своей комнаты, - верхних двух пуговиц на рубашке нет, причем вырваны они с мясом. Ну гад же, чистопородный гад.

Призраки продолжают бушевать в школе. Лучшей школе Японии, самой закрытой, самой элитарной!
Как в нее вообще попал Ята Мисаки, раздолбай, каких мало, пусть даже умный, но так ловко скрывающий ум за хулиганскими выходками? Как он оказался в компании предводителя школьных борцов с нечистью, вечно прилизанного и важного Мунакаты, его лучшего бойца - "ниндзя" Фушими Сарухико, как вообще стал фаворитом главы школьного совета, вечно курирующей дела охотников ясноглазой Авашимы Сери?
У него какие-то важные родители. Дипломаты вроде. Он говорит на паре европейских языков, знает какие-то умопомрачительные истории, бывал много где, хотя не особо об этом распространяется.
У него горячие губы и невыносимо ехидный взгляд. Про губы-то Фушими просто помнит, а вот взгляд - он всегда. Когда они сталкиваются на занятиях, когда случайно встречаются в переходах между корпусами школьных зданий.

Воюющие призраки приходят снова и снова. Раз за разом. Одни и те же. Школьный комитет уже по памяти готов нарисовать их портреты. Включая побрякушки, узор на пуговицах и длину ресниц.
Что делать, не знает уже никто. Со всеми прочими удается справиться: та, что хихикала и звенела бубенчиками браслетов, оказывается, повелась на блюдце с молоком, и за ним пошла на улицу, прочь из школы, и осталась там, где блюдце поставили на землю, и больше не приходила; тень, являвшаяся ночью в переходах между корпусами, то ли стонавшая, то ли плакавшая, и все державшаяся на краю поля зрения и в темноте, с воплем сгинула, когда враз врубили все лампы дневного света и все фонари на улице; появившийся в канун нового года зверь, похожий на лунного кролика, в новый год и исчез, сам, и еще даже оставил какие-то мелочи, типа у девчонок завелось по паре заколок, наверное, он вообще хороший был...
Совет устраивает совет. В смысле, совет по борьбе с нечистью устраивает расширенное заседание, - так поправляет убогую формулировку осточертевший своим занудством Кусанаги. На заседание приходит даже и Авашима; она слушает бойцов, но думает будто о чем-то своем, а когда начинает говорить - Фушими хочется провалиться сквозь землю. А судя по лицу Яты - тот готов отправиться следом за ним.
- А они вообще… вы задумайтесь: Фушими, темненький – он как ты, даже в очках тоже. А рыжий – у него в глазах такой же огонь, как у тебя, когда ты дерешься, Мисаки. Интересно, кто они? И почему они здесь? И почему вы так похожи?
Ответа, конечно, ни у кого нет. А раз так, снова придется идти на поклон к оммедзи. Пусть школьные борцы с нечистью на что-то способны, как ни печально, люди взрослые бывают способны на большее.
Мунаката лично отправляется в дорогу. Поздно вечером - но он знает, что Кокуджоджи-сан редко спит ночью.

Сарухико пытается заснуть, и ему кажется – или не кажется – что на грани сна он слышит историю о человеке, которому просто очень надо было отоспаться; если бы тот спал достаточно, ему было бы спокойнее на душе. Ну и да, если бы он спал не один. Фушими видит во сне волосы цвета огня на подушке, и просыпается – или не просыпается – и делает то, чего никогда не делал и думал, что не сделает: одевается, выходит на улицу – луна такая яркая, и ему на мгновение кажется, что два профиля воинов, про которых он так ничего и не узнал, он видит на ее фоне, и они все ближе, - и крадется через двор, сад, опять двор, пристройки и прочее – к соседнему зданию. По пожарной лестнице, водосточной трубе, еще черт знает по каким штукам, торчащим из стены, поднимается на третий этаж и забирается в окно.
Рыжий конечно спит.
Фушими тихо-тихо, так, что и бабочка не услышит движения, ложится рядом.
Глаза закрываются сразу, и он даже не успевает задуматься о смысле своего поступка.


Седовласый старец принимает чашку чая из рук своего почтительного гостя.
- Оставьте тревоги, Мунаката-сан. Эти призраки не принадлежат этому миру; где-то в другом, пожалуй, их бой причинил бы боль каждому из вас. Но сейчас... просто ждите. Я знаю, это нелегко. Но это урок, который стоит усвоить; не все, что вы видите, послушается вас. Для некоторых событий нужно просто найти место в сердце.

Проходит совсем немного времени.
Два профиля на лунном диске наконец соприкасаются. Это было бы похоже на поцелуй, если бы хоть кому-то до этого было дело.
Двое в комнате школьного общежития спят, обнявшись.
Становится очень тихо. Наконец-то тихо.

@темы: Подарки'14

---

Подарок для .Крист

[Secret Project]

Название: Лучшее время для чудес
Автор:  Изуэль
Персонажи: Куро, Широ, Нэко
Рейтинг: PG
Жанры: флафф
Размер: 421 слово
Краткое содержание: Широ обещал. Куро верит.
Примечания: Крист, с Новым Годом тебя, солнце! Пусть все чудеса, которые ты загадываешь, непременно сбываются!

Подарок для  .Крист по заявке:
Хочу: фик, арт, косплей, додзи, обойки на рабочий стол, колоринги; Суо/\Мунаката, Кусанаги/Авашима, Фушими/Ята, Куро|Широ, АКИЯМА/ФУШИМИ, Скипетр, Хомра (почти всеяден); высокий рейтинг только в фиках и додзи, между монохромом обязательно броманс (можно зашкаливающий) или преслеш, в остальном желателен рейтинг до pg-13 включительно. Будет особенно круто, если фик или арт буду как-то связаны со сказочной/мистической тематикой. Жанры проглочу почти любые, даже зубодробительный и сердцевырывающий агнст.
Школьное АУ про Королей или СаруМи в бромансовом/преслешном варианте прекрасно всегда.
Не хочу: death-fic, омега-верс, mpreg, зашкаливающий оос.

Куро задумчиво гладит шероховатый бок нарядного шарика – на пальцах остается серебристая пыльца. Завтра Рождество, сказочный яркий праздник, обозначенный суетой на улицах и ослепляющими огнями города, однообразной музыкой из каждых колонок и чужим почти лихорадочным предвкушением. Завтра Рождество – время чудес, усмехается Куро, но на чудо и он, и Нэко никогда не надеялись. Зато они верят в своего короля и его обещание, и в собственные силы, ведь за что им ещё зацепиться, если не за эту веру?
Даже сейчас в их доме до странного тихо.
Когда тишина наваливается на загривок, горячо нашептывая свои мрачные признания, Куро выходит из дома и ищет Нэко, зная, что она всегда где-то неподалеку.
Нэко дает себя найти.
Куро ворчит, оправляя её растрепанную, как обычно, одежду, стряхивает с капюшона снег и зовет гулять, словно делает уступку капризному ребенку.
Та соглашается охотно, точно и правда давно упрашивала несговорчивого опекуна. Радостно виснет на локте, заглядывает в лицо и рассказывает, рассказывает, рассказывает обо всем, что видела и слышала за те несколько часов, что они провели порознь.
Для них обоих важно лишь одно - тот, кого они ждут и ищут, все ещё не появился.
Куро сейчас безразличен праздник, но Нэко легко заразить всеобщим весельем; она нетерпеливо приплясывает рядом, тянет его к витринам, показывая то на пеструю мишуру, то на смешную фарфоровую кошечку в шапочке Санты, которую Куро, конечно же, ей покупает, невольно улыбаясь – легко же её отвлечь. Нэко носится по торговому центру, разглядывает яркие краски стеллажей, и пока она занимает себя сама, из всего многоцветного разнообразия взгляд Куро выхватывает белое пятно. Он замирает, разглядывая его, ругает себя за сентиментальность. Но когда Нэко сердито выговаривает ему, выходя из зала, в сумке Куро уже лежит уютный белый шарф – подарок на Рождество. Ведь его король обещал вернуться. И Куро верит Широ.
Домой они приходят поздно, Куро разогревает ужин и заваривает чай с корицей, а пока проголодавшаяся Нэко радостно опустошает миску, бережно прячет шарф на полке – пусть ждет своего хозяина вместе с ними.
Поздней ночью Куро забывается тяжелым сном.
Дверь чуть слышно скрипит, тени скользят по стенам, незваный долгожданный гость неслышно переступает по половицам, поднимает оброненный Нэко шарик – бока в осыпающейся серебристой пыльце.
Теплой ладонью приглаживает волосы Нэко, касается плеча Куро, точно удостоверяясь в реальности происходящего. Улыбается в довольном предвкушении.
Утром Куро просыпается от счастливого возгласа Нэко, оглядывает комнату и замирает. Растерянное выражение на лице сменяется напускной хмуростью.
- Где тебя носило столько времени… Исана Яширо? – насупившись, интересуется он.
Король беспечно улыбается, почесывая в затылке.
- Прости.
Они смотрят друг на друга несколько секунд, и губы Куро вздрагивают в улыбке.
Кажется, Рождество – действительно лучшее время для чудес.

@темы: Подарки'14

---

Подарок для Celiett

[Secret Project]

Название: Месть
Автор:  Shisui-sama
Пейринг: Суо/Мунаката
Рейтинг: PG-13
Жанры: Юмор, романтика, ER, повседневность
Размер: 1180 слов
Краткое содержание: Чревато дразнить Синего короля
Предупреждения:

Кинки

Кинки: кроссдрессинг (?), элемент bdsm
Примечания: Автор правда намеревался написать NC, но автора конкретно упороло. Костюм Мунакаты (посередине) настоятельно рекомендую посмотреть после его описания в фанфике.

Подарок для  Celiett по заявке:
Хочу: фик (авторский или перевод); Фушими/Ята, Суо/Мунаката, Суо/Тоцука, Хидака/Фушими (везде раскладка важна :3); люблю сюжетные фички, различные аушки, романс, мистику, бытовой юмор, юст с последующей кинковой нцой (кинки варьируются, ибо не попробуешь - не проникнешься. хотя… без копро и дождей, плиз :3). рейтинг желательно выше PG-13, гендерсвитч - норм.
Не хочу: десфика, оос, несмишного стеба, нефритовых стержней, повествования от первого лица.

Суо неумолимо клонило в сон. Фильм, который так увлёк сидящего перед ним Мунакату, что тот даже на приставания не отвечал, был из разряда безмерно скучной классики. Такое кино вроде стыдно не посмотреть, но и без зевоты смотреть невозможно – по крайней мере, для Суо. За прошедший час Микото успел посчитать и пересчитать засосы на шее Рейси, поставить парочку новых, подремать на его плече, проснуться от возмущённого шипения Синего короля, выкурить штук пять сигарет, поглазеть в окно на прохожих, похожих на маленьких букашек – Мунаката жил на двенадцатом этаже, – и даже прицельно покидаться попкорном в пепельницу. Рейси только и делал, что одёргивал его, а затем вновь уставлялся в экран так, словно там шёл как минимум высокобюджетный блокбастер с захватывающим сюжетом, а не скучнейший чёрно-белый фильм.
Микото был в отчаянии. Он даже хотел встать с дивана и уйти спать в другую комнату, раз уж на плече Мунакаты нельзя, но тот посмотрел на него таким тяжёлым взглядом, что Суо не рискнул. Собирать паззл в наказание очень не хотелось.
Он бесцельно оглядывал комнату, затягиваясь шестой по счёту сигаретой, как вдруг его взгляд упал на совершенно неприметную поначалу вещь – календарь. На стене над письменным столом висел самый типичный календарь с картинками природы; он был открыт на декабре, радостно являя миру зимний пейзаж с заснеженными ёлками, а красной рамкой на нём было выделено число 29. На Суо внезапно снизошло озарение, что до Нового Года осталась всего пара дней.
- Эй, Мунаката, – Микото чуть прижался губами к уху Синего короля и зашептал тихим, низким голосом, подмечая мелкие мурашки, пробежавшие по шее Рейси. Ему всегда нравился голос Суо. – Му-на-ка-та…
- Ну что ещё? – соизволил ответить Синий король, поведя плечом и недовольно вздохнув. То, что Микото так бессовестно пользуется слабостью Мунакаты перед его голосом, очень раздражало, тем более, что Красный король всегда это делал не вовремя.
- До Нового Года всего пара дней…
Суо осёкся, потому что этой фразы хватило, чтобы Мунаката резко оглянулся с шокированным видом, едва не раскрыв рот от удивления.
- Тебя что, правда заботит, что скоро Новый Год?
Микото усмехнулся такой реакции, параллельно отмечая сбившиеся полы домашнего кимоно Рейси, приоткрывшие его плечи:
- Я просто хочу получить свой подарок.
Запоздало спохватившись, Рейси взял себя в руки. Вспомнив про недосмотренный фильм, он отвернулся обратно к телевизору и весело хмыкнул, отточенным движением поправив очки.
- Ты полагаешь, что заслужил подарок, Суо Микото?
Красный король глубоко затянулся почти потухшей сигаретой, пристально рассматривая сидящего между его ног Мунакату – как всегда предельно собранного и невозмутимого. Раздражённо прицокнув языком, Суо заметил, что Рейси успел поправить кимоно, закрывая весь обзор на свои чуть угловатые плечи и аристократически белую кожу. Впрочем, вскоре его мысли перешли от одежды Синего короля к будущему подарку – их полностью поглотила разыгравшаяся фантазия, которая коварно подкидывала соблазнительные картинки реализованных новогодних планов.
- Я полагаю, что хочу преподнести тебе подарок. А подарок тебе будет подарком и для меня.
В этот момент по экрану побежали строчки титров. Рейси выключил фильм и, наконец, развернулся лицом к Суо, внимательно всматриваясь в его глаза. Мунаката, конечно, догадывался, что Микото задумал – явно какое-то извращение предложит – но было так забавно играть в святую наивную простоту. К тому же, этот огонёк предвкушения в глазах Красного короля, одновременно и опасный, и манящий, просто не оставлял возможности отказаться. Снова Рейси чувствовал, что от одного взгляда в глаза Суо, полыхающие неистовым пламенем, колени слабеют, а в животе разливается приятно тянущий жар.
- Тебе совершенно не идёт говорить загадками, - Синий король состроил недоумевающее лицо, удовлетворённо отмечая промелькнувшую искру радости в глазах Суо.
- С кем поведёшься, - вновь усмехнулся Микото, резким движением прижал Мунакату к себе, забираясь горячими ладонями под его кимоно, и впился в губы долгим поцелуем.

* * *

- Кем ты меня вздумал вырядить?! – Мунаката, конечно, догадывался, что Суо задумал что-то сумасшедше-извращённое, но не настолько же…
По привычке развалившийся на диване Микото с крайне невозмутимым и даже отрешённым выражением лица затягивался сигаретой, протягивая Рейси свёрток с новогодним костюмом:
- Ты плохо расслышал, что я сказал, Мунаката?
Синий король никогда не обманывался этим показушным безразличием Суо – на самом деле тот всегда внимательно следил за ответной реакцией, не сводя цепкого взгляда с Рейси. Но сейчас это волновало меньше всего – от шока Мунаката лишь широко раскрыл глаза, позабыв даже поправить сползшие на нос очки, и бессмысленно пялился то на Микото, то на свёрток.
- Ты правда серьёзно?
В ответ Суо только развёл руками, видимо, показывая свою абсолютную серьёзность. Мунаката, немного отойдя от первого шока и обречённо посмотрев на свой подарок, забрал костюм, кивнув самому себе, и решительно направился к выходу.
- Эй, Мунаката, ты собрался переодеваться в соседней комнате?..
- Я тебе отомщу, - у самой двери Рейси оглянулся на Микото, тонко улыбаясь, и вышел из комнаты. Суо откинулся на спинку дивана, закрыв глаза, и хмыкнул, удовлетворённо выпуская струйку дыма. Меньшего от Мунакаты он и не ожидал.
Рейси вернулся ровно через десять минут.
Суо ожидал чего угодно. Он втайне надеялся на нервно переминающегося с ноги на ногу Мунакату, на его до жути смущённое лицо, потупленный взгляд и нервно прикушенную губу, но готовился и к любому другому зрелищу. Точнее, он так думал. Но к этому явно был не готов.
Мунаката предстал во всей красе: зелёное платьишко, еле прикрывающее пятую точку, полосатые красно-зелёные чулки и длинные красные перчатки выше локтя. Но вместо того, чтобы смущённо одёргивать подол чересчур короткого платья, пряча за длинной чёлкой румянец на щеках, он окинул Суо гордым взглядом, держась так уверенно, словно носил подобную одежду каждый день. Рейси даже встал в наиболее выгодную позу, подчёркивающую его длинные ноги, и положил одну руку на свою талию, вторую спрятав за спиной.
Микото довольно усмехнулся, поджигая щелчком пальцев сигарету и пристально рассматривая открывшиеся ему виды горящим взглядом. Он постарался ничем не выдать собственного удивления, лишь едва заметно улыбался кончиками губ, уже предвкушая предстоящее, как вдруг заметил…
- А теперь твой персональный эльф будет решать, насколько послушным мальчиком ты был в этом году, – Мунаката улыбался одной из своих самых подлых улыбок, демонстрируя плётку, которую до этого прятал за спиной. – И если эльф решит, что ты был хорошим мальчиком, он разрешит себя трахнуть.
В этот момент Суо как никогда ясно понял, насколько чревато дразнить Синего короля.

* * *

- В итоге я всё равно тебя трахнул, – Микото развалился на кровати, медленно затягиваясь своей вечной сигаретой – довольный, как кот, наевшийся сметаны. Он блаженно прикрыл глаза, крепко прижимая к себе донельзя раздражённого Мунакату.
- Я потакал тебе. Это было нечестно, ты же половину на ходу придумывал. Ты не дарил мне торт на Белый день!
- Значит, подарю в этом году, – только пожал плечами Суо в ответ, целуя Рейси в макушку. – Признай, ты просто хотел, чтобы я тебя трахнул.
- Не надо мне торт, я тебе что, трепетная девчонка, - Мунаката ворчал для острастки, он и сам это понимал, но остановиться не мог. С таким, как Суо, надо всегда быть начеку.
- Моя спина почувствовала в полной мере, насколько ты трепетный, Му-на-ка-та, – Микото вновь прижался губами к уху Рейси, тонко улыбаясь. – Признай же, ты хотел, чтобы я тебя трахнул.
Мунаката крупно вздрогнул, зажмурившись от пробежавших вдоль позвоночника мурашек. Чёрт бы побрал этого Красного короля с его голосом.
- Ни за что, - Рейси отобрал у Микото сигарету, глубоко затянулся и выпустил дым ему в лицо. – В следующем году ты оденешься оленем.

@темы: Подарки'14

---

Подарок для Гэндальф Голубой, совратитель гномов

[Secret Project]

Название: Блики
Автор:  EmilleS
Бета:  Cromo
Пейринг: Мунаката Рейши/Фушими Сарухико
Рейтинг: PG-13
Жанр: общий
Размер: 722 слова
Краткое содержание: Вдохновлено заявкой: Мунаката/Фушими. Фушими неявно и осторожно пытается помочь Мунакате оправиться от смерти Суо, даже если это значит, что придется спать с начальником.

Подарок для  Гэндальф Голубой, совратитель гномов по заявке:
Хочу: фик; Мунаката/Фушими или Дайкаку/Адольф; Буду очень рада ангстово-драматичному, юсту, но с хэ. Также, с удовольствием почитаю бытовое, мистику, хоррор и т.п.. Автор любит переживания.
Не хочу: Суо/Мунаката, Фушими/Ята. Из жанров безсюжетное PWP, флафф, ООС. И гёт тоже как-то не хочется.

Под глазами у Мунакаты фиолетовые тени. Фушими подмешивает в его чай снотворное и не чувствует никаких угрызений совести, когда тот засыпает прямо на важных бумагах.
Следующим утром лишь говорит:
- У вас чернила на щеке, Мунаката-сан.
Вежливое неодобрение в чужом взгляде он предпочитает игнорировать.

~

Фушими ненавидит благородных людей. Не то чтобы он действительно верил, что его новый король не справится с последствиями своих действий, но предпочитает быть рядом на случай, если всё пойдёт не по плану.

~

Изредка, душными пустыми ночами, его слегка беспокоит вопрос – знал ли Мунаката, что всё окончится так бесславно.
А если знал, то почему допустил.

~

Ожоги под ключицей ноют на непогоду, словно старые боевые раны. Фушими разглядывает собственное отражение в оконном стекле – прищуренные глаза, поджатые губы – и зло щёлкает языком.
Недовольство собой жжётся в ладонях, как фантомное пламя.

Цвет у него – не синий, а ярко-алый.

~

Мунаката выглядит совсем как обычно, но Авашима хмурит тонкие брови и смотрит на него. Фушими в ответ пожимает плечами. Он не нянька Синему Королю, а если тот хочет самоубиться работой – так это его право.
Фушими шепчет себе под нос:
- Но сэппуку было бы быстрее и проще, - и впервые за последние месяцы видит в чужих глазах тень улыбки.
А потом трясёт головой и думает, как глупо было спутать с улыбкой блики света в линзах очков.

~

Ему иногда кажется, что он стал тенью-что-следует-по-пятам. Он знает, что Мунаката знает – в том числе и то, что он знает, но эта бесконечная цепочка ровным счётом ничего не значит до тех пор, пока всё в порядке.

~

В поступках Фушими ни капли благородства, лишь эгоистичный шкурный интерес.
В рациональном Скипетре ему нравится куда больше, чем в шумной и душной Хомре.
Фушими не сразу вспоминает, что Хомры больше нет.

~

Иногда по ночам ему снятся яркие красные огоньки, взмывающие в чёрное небо.
Он глухо шепчет:
- Ни крови, ни костей, ни пепла, - и заходится безумным колючим смехом.
Тишина расползается паутиной трещин и острым крошевом осыпается на пол.

~

После дурных слов у него неизменно дурное настроение.
Слова доклада прилипают к губам песком, скрипят на зубах. От всего этого веет бессмысленностью – и, конечно, бессонницей, - а Мунаката на него даже не смотрит.
- Иди сюда, Фушими, - вдруг говорит тот и встаёт из-за стола. – Я хочу чаю и чтобы ты составил мне компанию, - а потом добавляет: - Это приказ.
…Фушими просыпается на твёрдых татами пару часов спустя. Под головой у него чужой свёрнутый плащ. Он задумчиво трётся о него щекой; ткань жёсткая и пахнет королём.
Фушими разглядывает его сквозь стебли бамбука.
В голове его крутится совершенно идиотская мысль - в одной рубашке Мунаката смотрится очень домашне.

~

- Это плагиат, - произносит он недовольно.
Мунаката потягивает зелёный чай - в этот раз они действительно пьют его вместе; Фушими кажется, что тот прячет в чашке улыбку, но не может сказать точно.
- Это действенный способ, проверенный одним из лучших моих подчинённых.
Фушими даже не знает, чего в этом больше – иронии или удовлетворения.
Единственный ответ, на который его хватает - мрачное «тц».
Мунаката улыбается ему и теперь это нельзя уже списать на блики.

~

Лавина может начаться с упавшего камня. Фушими помнит об этом, когда одним поздним вечером – сверхурочная работа, часы по дополнительному тарифу, на самом деле, ему просто не хочется идти домой – заходит в знакомый кабинет и видит тот же пустой взгляд, который нервировал его первые недели после смерти Микото.
Ему хочется огрызнуться и выплюнуть: «Он не стоит такого». Вместо этого он с грохотом захлопывает за собой дверь, заходя внутрь, и несётся к столу с неотвратимостью стихийного бедствия.

~

У Мунакаты сухие губы и очень холодные поцелуи. На вкус – такие же, как его пламя.
Он слишком похож на статую; когда оживает под руками – лишь неспешно снимает очки. Сначала с себя, потом с него.
- Бесишь, - шипит Фушими, имея в виду ситуацию в целом, но Мунакату это неожиданно веселит.
Фушими злится, обхватывает ладонью его горло, сжимает пальцы. Прикосновения, крадущие чужой смех, шлют к чёрту правила и субординацию, а Мунаката отвечает на поцелуй с жадностью утопающего.
От хлещущей вокруг силы покалывает кожу.
Фушими шепчет – не зная, про себя или вслух: «перестань помнить, забудь, перестань помнить».

~

Утром Мунаката говорит, что у его желания хороший ритм.
А потом добавляет:
- Достанет и мёртвого.
Когда знакомая хищная усмешка перечерчивает его лицо, Фушими, наконец, ему верит.

@темы: Подарки'14

---

Подарок для Изуэль

[Secret Project]

Название: С Рождеством!
Автор:  Din Battler
Пейринг: Дайкаку/Адольф
Рейтинг: PG
Размер: 629 слов
Примечания: Транскрипция не по Поливанову.

Подарок для  Изуэль по заявке:
Хочу: фик (авторский или перевод), арт или додзинси; Куро/Широ, можно с Неко фоном, можно без неё. Или Дайкаку/Адольф (флешбек); джен или слэш с невысоким рейтингом (не выше R). Флафф, драма, романс, херт/комфорт, за юст буду очень благодарна. ХЭ.
Не хочу: омегаверс, NC-17, десфик, ООС.

В канун Рождества большой город особенно оживлен, но даже суета его наполнена какой-то романтикой. Люди торопятся домой, заворачивают подарки, пекут пироги, традиции разных стран смешиваются, рождая радость праздника.
В канун Рождества Дайкаку Кокукоджи отпускает всех своих сотрудников на час раньше и отменяет ночную смену. Им всем есть, куда спешить, а он остается на своем месте.

Майор Дайкаку не бессмертен и даже не вечно молод. Как ни поддерживает Дрезденский сланец его жизнь, как не бережет он собственную силу, обращаясь к Дамоклову мечу как можно реже, но время берет свое. Стекло окна, глядящего в ночь, отражают седину, морщины и усталые глаза. Майор не льстит себе. Он - старик. Старик, обычный смертный, слишком смертный для того, кто уже однажды испытал горечь утраты, отдав костлявой самого близкого человека. И это расстояние от земли до неба – лучшая система безопасности, чтобы вновь не причинить ему боль. Ему, вечно юному и такому беззащитному.
Дайкаку Кокукоджи живет только ради того, чтобы оберегать его вечный покой и вечную юность. Иной цели в жизни у него уже давно нет. Если честно, ее нет с того самого момента в далеком сорок третьем, когда в далеком Дрездене он впервые увидел ангелоподобного юношу в немецкой форме и белом халате. От его улыбки у молодого майора Дайкаку немедленно покраснели уши, но Адольф Вайсман, к счастью, не заметил этого, иначе бы майор был бы готов совершить харакири на месте от стыда. Впрочем, это все события таких давних лет, что столько не живут…
Майор улыбается своему отражению в зеркале и поднимает глаза. С последнего этажа его небоскреба неплохо видны звезды – свет города не затмевает их, и тем более хорошо видны габаритные огни дирижабля, медленно приближающегося к невидимой небесной точке прямо над крышей. Ровно в полночь он пересечет ее – этот маршрут, вне зависимости от погоды и сезона, соблюдается из года в год. Для города этот дирижабль – легенда, источник слухов и мифов. И только Золотой Король точно знает о нем все.
О дирижабле. Но не о том, кто живет на нем. Он может лишь догадываться, что с ним все в порядке, что ничего не изменилось. И может лишь надеяться, что Адольф Вайсман в эти минуты тоже стоит у окна и смотрит вниз, на империю, выстроенную Золотым Королем лишь с одной целью – беречь этот дирижабль и его единственного обитателя, обеспечивать его жизнь и безопасность. Целый город и целая жизнь – ради одного человека. Впрочем, майор Дайкаку никогда не жалел об этом, и, став негласным местным императором, все так же помнил себя тем юным майором. Каждый день, как и сейчас.
Впрочем, это лишь мысли и надежды, на самом же деле Дайкаку Кокукоджи не может знать, смотрит ли Вайсман на него. Ему остается только верить. «Хорошо, что никто не видит», - думает майор Дайкаку, поднимая бокал к мерцающим огням дирижабля в тот момент, когда он оказывается над самой крышей.
- С Рождеством, Адольф. Мой Серебряный Король, - шепчет майор, и его слова заглушает грохот многочисленных фейерверков, взлетающих в небо.
Все площадки, с которых можно запускать фейерверки, утверждены заранее, их схема подписана лично Дайкаку Кокукоджи. Для тех, кто запускает огни, они всего лишь повод для радости. И только с дирижабля можно увидеть, как на несколько минут над городом вырисовывается гигантский иероглиф Ai.
«Какая романтическая глупость», - в очередной раз думает майор Дайкаку, залпом допивает бокал, - и по мановению руки шторы сами задергивают окна. Очередное Рождество, не похожее на праздник. Можно отправляться спать.

…Высоко в небе в тишине, которую лишь оформляет тихий шелест винтов, с бокалом шампанского в руке смотрит вниз на город молодой человек с серебряными волосами, такой же молодой, как и семьдесят лет назад, когда он поднялся на борт этого дирижабля. Он не может разглядеть человека, стоящего у окна, но видит, как закрываются шторы, когда взлетает над городом знакомое Ai.
Он улыбается, прижимает ладонь к стеклу, словно пытаясь коснуться того, кто там, внизу, и шепчет:
- С Рождеством, Золотой мой…

@темы: Подарки'14

---

Подарок для [Laliho]

[Secret Project]

Название: На пути к свободе
Автор:  Шульгульма
Пейринг/персонажи: Тоцука Татара/Фушими Сарухико, Фушими Сарухико|Ята Мисаки
Рейтинг: PG-13
Жанры: повседневность, хёрт-комфорт
Размер: 2300 слов
Краткое содержание: Так уж случилось, что Татара родился любознательным.
Предупреждения: Очень авторский Тоцука

Подарок для  [Laliho] по заявке:
Хочу: Авторский фик или перевод; Тоцука/Фушими, Тоцука/Ята, Куро/Тоцука, Мунаката/Тоцука, Суо/Тоцука/Изумо (не треугольник, только тройничок), джен про Хомру; Экшен, херт-комфорт, юмор, юст или романтика. Можно что-то новогоднее. Можно АУ.
Не хочу: гендерсвитча, стеба, мпрега, омегаверса, любовных треугольников, флаффа, всякого психодела, персонажей кроме тех, кто указан в п. 2.2.

Так уж случилось, что Татара родился любознательным. Разобраться, что и как устроено, отыскать истоки того или иного события, проследить разнообразные мотивы таких схожих человеческих поступков – кажется, весь его жизненный путь был сложен из подобных желаний. Не сказать, что эта его особенность сильно напрягала, но порой было довольно утомительно менять увлечения одно за другим. Любые увлечения. Ведь, в конечном итоге, все загадки разгадывались, все вопросы приводили к ответам, все встреченные люди раскрывали свои сердца перед ним. А, насытившись долгожданными знаниями, его натура требовала новизны, да поинтереснее. Татара прекрасно помнил, почему пошёл за Королём: взгляд Суо обещал многое.
Мальчишка появился в Хомре как раз в тот момент, когда Татара плескался в пучинах информационного сплина. Новым впечатлениям взяться было неоткуда, и Татара занимал себя абсолютными бессмыслицами: то играл с Бандо в шахматы, то учился расчёсывать длинношерстных овчарок-колли вместе с Фуджишимой. Да так и варился в собственном соку.
Они пришли вдвоём – Татара мысленно улыбнулся: будто бы Хомра была развлекательным центром для юнцов. Только на таких же вечно не расстающихся Дэву и Читосе они совсем не походили. Те всегда выглядели единым монолитом, нерушимой связкой. Где Читосе не хватало ума или такта, ответственность брал на себя Дэва; в критических же ситуациях дурашливость и беззлобность Читосе зачастую спасала ребят от неприятностей – и неважно, что виноват в этих проколах почти всегда был сам Читосе. Татаре нравилось смотреть на их работу в тандеме, а ещё больше провоцировать их на занятное сотрудничество. Да и внешне они тоже неплохо гармонировали. А эти новенькие лишь судорожно цеплялись друг за друга, жались поближе и боялись остаться одни. Улыбка быстро сменилась разочарованием: видимо, Татаре снова не светило повеселиться.
Он прочитал их с первого взгляда. Мелкий, позже представившийся Ятой, манил простотой, как детский конструктор – использовать его было так же легко, да и чем-то дельным он мог получиться только при правильном сложении всех деталей. Он осматривал бар горящим взглядом, то и дело стреляя глазами на своего спутника в поисках одобрения. Тот показался Татаре ещё более предсказуемым. Поношенная форма висела на его худощавом теле небрежно, но не сказать, что неопрятно. И Татара был уверен, что голова паренька была забита точно не его внешностью, а кое-чем другим. Скорее даже, кое-кем. Он стоял на шаг позади Яты и всей нервозно-напряжённой позой выказывал недоверие, как новому месту, так и выбору своего друга. Однако спорить, видимо, не решался, как и лишать Яту своей защиты. Татара уже представлял, как он будет ежедневно таскаться за мелким комком простодушия недовольной, но послушной тенью. Пока не столкнулся взглядом с усталыми злыми глазами. Паренёк явно мысленно разносил «Хомру» по кирпичикам, крутя на вертеле всех, кто нарушил его спокойствие. Татара второй раз в жизни видел глаза, которые обещали. Мальчика звали Фушими Сарухико, и Татара решил во что бы то ни стало просмотреть всё, что тот мог предложить.

* * *

– Скажи, Фушими, ты настолько любишь читать?
Татара взял Яту под свою опеку с первого дня, но тогда он и представить не мог, насколько это окажется забавным. Фушими бледнел от злости, как минимум, на два тона, каждый раз, когда Татара приближался к нему меньше, чем на пять шагов. А стоило уделить внимание Яте – и вовсе наливался, как яблочко, зелёным. Ята нуждался в авторитете, Фушими авторитеты уважал. И это была единственная причина, по которой он не кидался с кулаками на старших. Он только крепче сжимал пальцы на очередной книге и терпеливо ждал, пока его друг к нему вернётся, не обращая внимания ни на кого кроме. Татара тоже ждал – когда Фушими наконец взорвётся, поэтому продолжал настаивать.
– О, Фушими, доброе утро, что сегодня интересного пишут?
Ожиданий Татары он не обманывал: неизменно прикрывал Яту в случае малейшей опасности, смиренно следовал за ним по пятам и настойчиво игнорировал задаваемые вопросы. Фушими всего лишь обманул его надежды. Он стойко переносил день за днём назойливость Татары и равнодушие друга, скрываясь за маской безразличия. Только глаза всё так же притягательно горели огнём презрения, когда Татара отрывал его от чтения снова и снова.
Терпения Татары хватило на месяц. Фушими уже откровенно бесил своей покорностью. Татара жалел, что потратил на него столько времени впустую. Но и оставить парнишку в покое теперь тоже не мог: всё из-за того же времени, да и уязвлённая гордость напоминала о себе вместе с ожесточившимся интересом. Фушими всё так же не подпускал к себе никого, и, возможно, именно его отстранённость сыграла против него. Жалости Тоцука не испытывал ни к кому - с шальных времён отрывания бабочкам крылышек.

* * *

Начало нового месяца – счёт которых, по непонятным причинам, теперь вёлся со дня появления Фушими в Хомре, – Татара встретил игриво-радостным настроением. К сожалению, Фушими этого не оценил, на что Татара и рассчитывал.
Кусанаги с утра уехал за продуктами, Ята восхищённо смотрел в рот Королю, развалившемуся на диване и что-то лениво вещавшему, а искомый Фушими устроил притон одиночества у барной стойки со стаканом сока в руках. Татара поспешил поприветствовать его в первую очередь.
– Доброе утречко, дорогой кохай, – острые плечи под рукой напряглись от его вкрадчивого шёпота, и через мгновение Фушими как ошпаренный вырвался из объятий.
Это был отличный старт отличного плана. Татара еле сдержал смех в ответ на недоуменный взгляд и сочувствующе поджал губы.
– Я просто подумал, что ты скучаешь в такой славной компании. И я как образцовый семпай должен помочь тебе справиться с тоской, – Татара кивнул в подтверждение своих слов и постарался улыбнуться как можно дружелюбнее.
Лицо Фушими на мгновенье исказила насмешливая гримаса, но, быстро опомнившись, он взял себя в руки и как-то уж по-солдатски отчеканил:
– Спасибо. Не нуждаюсь.
Но смыться ему не удалось. На удивление, даже Ята играл на стороне Татары.
– Сару, ты наконец-то подружился с Тоцукой. Я же говорил, что он классный, – Ята подскочил к ним внезапно и повис на плечах Фушими, почти так же, как сам Татара парой минут раньше. От прикосновений Яты Фушими не дёргался, что-то подсказывало Татаре, что он со своим планом на верном пути.
На последних словах Ята щенячьим взглядом уткнулся в Татару, и тот впервые почувствовал нечто сродни благосклонности к нему – и нет, не потому что Ята назвал его классным, просто в этот момент мальчик выглядел так, будто нашёл то, что давно искал, и теперь безвозмездно фонил счастьем. Фушими нелепо смотрел на него, пока тот уставился на Тоцуку, а потом, коронно цокнув, поднялся на ноги и, перед тем как уйти, обернулся на Татару. Тогда Татара наконец заметил, что его глаза горели ещё и обидой.

* * *

На что и на кого обижался Фушими, Татара так и не понял, хотя честно пытался. Поэтому он просто продолжил испытывать терпение Фушими и свои актёрские способности.
Быть милым Татаре было легко. Со всеми, кроме Фушими. Тот бесил неимоверно и перманентно. Как минимум, своей твердолобостью. Даже по прошествии времени он не вёлся на болтовню, не старался быть дружелюбным, не интересовался делами Хомры. Татара искренне удивлялся тому, что он всё ещё с ними, а потом вспоминал, благодаря кому, и злился сильнее. Татара считал, что Фушими себя связывает бесполезными и тягостными отношениями, и совсем не о Хомре думал он в такие моменты. Но тот либо не замечал очевидного, либо не хотел замечать. И это тоже выводило Татару из себя. И поэтому он в свою очередь выводил из себя Фушими.
У него незаметно вошло в привычку здороваться с ним обязательно объятьями или похлопываниями по спине. Фушими раздражался, Татаре нравилось его наказывать. Поэтому он прикасался чаще: царапал ногтём костяшки пальцев, вытаскивая книгу их рук – посмотреть; скользил коленом по бедру, присаживаясь рядом и заводя разговор; а иногда и ладонью по бедру, когда Ята рассказывал особо удачную шутку, и сдержать эмоции в себе было невозможно. Фушими каждый раз вздрагивал, как в первый, а иногда так и продолжал чуть заметно трястись. Татара никак не мог взять в толк: от гнева, стыда или чего ещё.
Ята всё ещё был в его команде и активно поддерживал их «дружбу». И с тем же рвением продолжал мучить Фушими. Когда Татара уставал задаваться вопросом «зачем всё это Фушими?», он в мыслях приходил к следующему в списке «неужели Ята не видит, что творит?». Итог этих размышлений был таким же неутешительным, как и предыдущих, только вариантов ответа здесь было поменьше, ибо всё упиралось в ёмкое «он просто идиот».
Так вот этот славный «идиот» доводил Фушими ещё и тем, что постоянно спихивал его на Татару, говоря почти открытым текстом, что Фушими стоит расширять круг общения. Татара тогда не знал, кто злился сильнее: он или Фушими. В голове не укладывалось, как второй «идиот» всё ещё мог терпеть, и почему самого Татару это задевает так сильно.

* * *

Татара брал Фушими с собой в парк, на реку, в салон игровых автоматов и даже в библиотеку, которая наверняка казалась Фушими райским уголком. Таскать его за собой оказалось гораздо веселее, чем Яту, и гораздо приятнее, чем видеть, как Фушими таскается за Ятой.
Они даже научились разговаривать друг с другом. Правда, в основном короткими едкими фразами, но Татаре нравилось – по ним он мог понемногу открывать Фушими. Ещё неизведанного Фушими. На прикосновения тот по-прежнему реагировал болезненно, пусть и привыкал потихоньку. Но Татара уже, кажется, и забыл, что раньше наслаждался его неприязнью. Теперь ему инстинктивно хотелось брать прохладную ладонь в свою и вести Фушими за собой к озеру, фотографировать блестящую гладь и чувствовать, как от кисти вверх по телу расползаются мурашки: то ли от внезапного озноба, то ли от того, что Фушими не торопился отнимать руки, привычно клацая в КПК с независимым видом.
И почему-то именно после одной из таких мирных прогулок Фушими сорвался.

* * *

Они возвращались в «Хомру» на закате. Летом солнце заходило за горизонт совсем по-особенному, рисовало в небе нежными оттенками персикового, и Татаре было интересно: станут ли насыщеннее цвета, если подойти ближе, отправиться за реку, где раскинулось бескрайнее поле. Фушими, как всегда, спешил к своему ненаглядному Яте, а Татаре иррационально хотелось удержать его рядом подольше: и потому, что с угрюмым Фушими было на удивление уютно, и потому, что изнутри грызло неясное мерзкое предчувствие. Татара не хотел, чтобы Фушими страдал ещё больше, но тот к нему прислушиваться не желал.
С Ятой и Камамото они столкнулись у самого бара. Фушими заметил их издалека и, недовольно поджав губы, не спускал с ребят глаз. Ята вихрем промчался мимо, таща Камамото за руку за собой, даже и не взглянув на Фушими. Он на ходу бросил что-то вроде «привет, Тоцука, Сару» и понёсся дальше под удивлённое бормотание Камамото. Фушими автоматически обернулся вслед и впервые за всё время их с Татарой знакомства повысил голос.
– Мисаки, куда ты? – вышло настолько жалко, словно зов о помощи, но Ята уже не слышал его.
Татара хотел бы разозлиться снова, но привычный гнев не приходил, как и любые другие эмоции. Он словно разом растерял их все, как Фушими потерял себя.
Тот стоял, опустив плечи и глядя себе под ноги, худые руки плетями повисли вдоль тела. Татара беспомощно оглаживал взглядом поникшего Фушими, но, что сделать или сказать, не знал.
Татара понятия не имел, сколько времени прошло, пока Фушими не встрепенулся, сжав кулаки. Он тихо промямлил себе под нос:
– Тоцука, я домой, – и, слегка пошатываясь, побрёл в абсолютно противоположную сторону.
Про артистично заходящее солнце Татара так и не вспомнил.

* * *

Он догнал Фушими на узкой тёмной улочке. Тот стоял, прижавшись лбом к каменной ограде одного из миленьких коттеджей, расположившихся рядами по обе стороны от дороги. Потрёпанный и усталый. Если бы Татару спросили, он вряд ли смог бы сказать, что чувствовал в тот момент: вину или давно забытую жалость. Но в груди тлел раскалённый уголёк, и на Татару накатывало запоздалым пониманием того, насколько, на самом деле, оказался одинок Фушими. Сколько усилий приложил сам Татара, чтобы сделать его таким.
Нетрудно было догадаться, что Фушими плакал: и по вздрагивающей спине, и по тихим всхлипам, разрывающим тишину безлюдной улицы. Татара подошёл к нему почти бесшумно, положил руку на плечо и повернул к себе лицом. Фушими плакал вымученно, зло. Татара предпочёл бы не видеть его таким, но держать в ладонях его опухшее лицо было приятно, словно драгоценность какую. Фушими смотрел на него одновременно испуганно и безумно, а из глаз всё лились слёзы. Татара отрешённо подумал, что будь на его месте кто-то более важный Фушими, тот бы так не расклеился, а ещё, что из-за запотевших очков он, небось, ничего не видел. Татара аккуратно снял их и положил в карман, а потом его словно накрыло волной. Самым важным знанием в мире оказался вкус слёз Фушими. Татара бездумно выцеловывал его лицо, гладил пальцами за ушами, путался в его волосах и дрожал в ответ на каждый приступ рыданий.
– Сарухико, пойдём! Пойдём со мной! – горячечно шептал он в губы.
И Фушими шёл. По петляющим подворотням, по плохо освещённым закоулкам. Двигался на чистых рефлексах. И опомнился только, когда Татара тихо прикрыл за ним дверь своей квартиры.
Он оглядывал Татару с головы до ног, словно в первый раз видел. Но смотрел без страха, только смущённо сжимал руки в замок, пока Татара не разгладил его ладони своими.
Когда они оказались в постели, Фушими уже немного совладал с собой и выглядел таким же индифферентным, как обычно. Если бы его не выдавал внимательный взгляд, Татара вполне мог поверить его спокойствию. Фушими ждал очередной боли, Татара со странной нежностью следил за взлетающими ресницами. А потом обрушил всю эту нежность на измученное сжавшееся тело.
Фушими дрожал от его поцелуев так же, как от слёз, и так же жадно хватал ртом воздух, а потом и губы Татары. Простые прикосновения мучили его, как удары, и он яростнее подставлялся под ласкающие руки. Цеплялся за Татару, как за спасательную соломинку, и это новое, ни с чем несравнимое ощущение медленно сжигало Татару живьём, пока он не истлел, целиком объятый удовольствием.
Утром он проснулся уже один и, наконец не чувствуя привычного в последние месяцы раздражения, подумал, что из него вышел плохой утешитель.

* * *

Через пару дней Фушими поджидал его возле их любимого – Татаре нравилось так думать – озера. Он вертел в руках подточенный водами камешек и не решался бросить, задумчиво глядя, как набегают к его сапогам лёгкие волны разбуженной проплывшим катером прозрачной глади.
– Семпай может научить тебя бросать, если ты не умеешь, – насмешливо поприветствовал его Татара и подмигнул.
Фушими в ответ посмотрел серьёзно и решительно.
– Я ухожу из Хомры, – голос его звучал так же.
Татара лишь пожал плечами и улыбнулся.
– Далеко?
– Пока не знаю, – немного нервным движением Фушими размял шею.
– Ята знает?
Фушими поморщился при упоминании о старом друге, но взгляда не отвёл.
– Пока нет.
Улыбка Татары стала ещё шире.
– Ты можешь пожить у меня, если хочешь.
Фушими оценивающе осмотрел Татару, – тот даже глаза закатил глаза от деланности этого жеста – и неожиданно тепло ухмыльнулся.
– Только если никто об этом не узнает.

@темы: Подарки'14

---

Подарок для Шульгульма

[Secret Project]

Название: Beholder
Автор:  Xapyka96
Пейринг: Фушими/Мисаки
Рейтинг: R
Жанры: PWP
Размер: 669 слов
Краткое содержание: однокласники советуют Мисаки очередную очень глупую игру.
Примечания:

Ознакомиться...

Игра - Touhou 9 ~ Phantasmagoria of Flower View, и она, как и все игры серии Touhou, прекрасно описывается данной цитатой:
<~LeA~> [Демотиватор: "TOUHOU: the only game thet makes you say "WTF" on easy mode."].jpg
<ном-ном> Не могу согласиться! На easy я никогда не говорил "WTF" или что-нибудь подобное XD
<~LeA~> Даже первый раз увидев Тохо? XD
<ном-ном> Нет, я сразу сказал "ну нахуй" и закрыл месяца на два ))

Подарок для  Шульгульма по заявке:
Хочу: авторский фик или клип; Фушими/Ята; школьное СаруМи, НЦ-17, романс(предпочтительнее всего)/пвп/омегаверс, можно даже АУ и юст, но обязательно с хэ и секасом)). очень хочется хотя бы намёка на сюжет и развитие чувств (даже в пвп и омегаверсе).
Не хочу: драма/десфик/дарк/я-гей-и-не-переживу-этого-мама/Ята-динамо/побочных пейрингов с участниками заявленного пейринга (даже намёками, даже в прошлом, и тем более в будущем).

В кабинете кто-то смеялся. Точнее, ржал в голос, и Фушими заранее приготовился к чему-нибудь глупому, вроде учителя с наклейкой «дурак» на спине или девчонки с задранной юбкой. Среди юных хохочущих идиотов он различил голос Мисаки и поморщился. Еще чего не хватало. Стоило только на пару минут отойти, как он опять начал с кем-то болтать. Возможно, Фушими следовало запретить Мисаки говорить с кем-либо, кроме него. Или вообще запереть в замке, как принцессу из сказки. Но пока что – увы – подобные действия запрещены законом. Впрочем, Фушими не сомневался, что когда-нибудь займет должность в правительстве, и обязательно что-нибудь с этим сделает. Он прошел до своего места и сел, прислушиваясь к разговору – кажется, его одноклассники обсуждали какую-то игру. Мотоки что-то объяснял, размахивая в воздухе руками и выглядел совершенно счастливым. Мисаки стоял рядом и внимал с восторгом, внимательно глядя на него. На секунду Фушими уколола ревность. Он хотел было подойти к Мисаки и увести его куда-нибудь, к примеру, на крышу, но в кабинет зашел учитель, и тут же, отстав всего на секунду, прозвенел звонок.

После окончания уроков Мисаки сразу потащил его в находившийся неподалеку магазин – игра, по его мнению, непременно заслуживала покупки, и им пришлось чуть ли не пятнадцать минут проторчать у кассы, выковыривая из карманов мелочь.

Перед глазами с немыслимой скоростью проносились разноцветные пули, от которых надо было уворачиваться. Экран был разделен на две части, и девушка, которой играл Фушими, явно набирала больше очков, чем соперница, несмотря на все старание Яты, не отрывавшего от нее взгляда и бешено колотившего по кнопкам джойстика. Через десять минут Мисаки надоело непрекращающееся мельтешение. Он привстал с пола, вслепую нашарил на столе банку с колой, глотнул и поставил рядом с собой. Фушими снял игру с паузы и тут же поставил обратно - Ята не спешил брать в руки джойстик, смотрел в потолок. Фушими улыбнулся совсем немного, самыми краешками губ, и поймал взгляд Мисаки – рассеянный, будто тот был пьяным или больным, а потом сразу, без объявления войны и вообще какого-либо предупреждения, оказался лежащим на полу. Ята наклонился над ним, уперев руки по обе стороны от головы, и облизывал губы. Фушими не выдержал первым – резко дернулся вперед, обнял Яту за шею и прижал к себе, опрокидывая на пол рядом с собой.
Мисаки все еще стеснялся говорить в такие моменты, отворачивался или запрокидывал голову, говорил «замолчи» или закрывал глаза. Иногда Фушими думал, что это мешает, иногда это заводило его еще больше. Он потянулся к пуговицам рубашки Яты, столкнулся с его пальцами , перешел ниже, в несколько коротких движений разобрался с пуговицей и молнией, и забрался рукой в трусы, обхватывая член. Мисаки издал какой-то странный звук и громко сглотнул, погладил его руку, зацепив ногтем косточку у запястья. Было хорошо – почти так же, как и в первый раз, только без жуткого, леденящего кровь чувства, что потом они не смогут нормально разговаривать и придется переходить в другую школу. Фушими продолжал двигать рукой вверх-вниз - как себе, только он не был таким шумным. Интересно, дрочил ли Мисаки раньше? И если да, то с такими же стонами? Ята дернулся, выгибаясь и выплескиваясь в подставленную ладонь, повернулся, полез целоваться – Фушими открыл рот, пропуская его горячий язык внутрь, закрыл глаза, пока Мисаки расстегивал непослушными пальцами его ширинку.
Когда мир перестал сворачиваться сам в себя бесчисленное количество раз, он, наконец, открыл глаза.
- Не так уж и плохо, верно?
Фушими кивнул, слепо водя рукой по полу, пытаясь найти очки – они точно были где-то рядом, он помнил, как снял их. «Не так уж и плохо». Офигенно. Лучшее, что с ним случилось, после того случая, когда они целовались прямо в школьном парке после уроков. Только бы найти очки. И зачем он их вообще снял? Мисаки тронул его за плечо, вложил искомое прямо в руку.
- Вот. Это была какая-то странная игра, - сказал Мисаки. – И совсем не интересная. Надо будет сказать завтра Мотоки, чтобы не грузил меня такой ерундой.
Мир обрел четкость. Теперь можно было даже доиграть – на экране все еще горела надпись «пауза». Или пойти на улицу. Или остаться дома и допить оставшийся в холодильнике виноградный сок. И самое главное – теперь он видел это совершенно точно – Мисаки смотрел только на него.

@темы: Подарки'14

---

Подарок для Сиоми Най

[Secret Project]

Автор:  Songs~about~wind
Пейринг: Куро/Неко
Рейтинг: G

Подарок для  Сиоми Най по заявке:
Хочу: диджитал арт, фотошопные ништяки (нпрмр, интересные штампики-баннеры-плашки и прочая мелочь), клип, игра, однострочник (~150 сл.) или стихи, в т.ч. пирожки-порошки; Тоцка, Куро/Нэко, Широ, Куро, Вайсман, Дайкаку/Клаудия; рейтинг не выше P.
Не хочу: всё, кроме указанного выше по форме.

@темы: Подарки'14

---

Подарок для Chiisai Kiseki

[Secret Project]

Название: Loved You First
Автор:  [Laliho]
Бета:  Misahiko
Пейринг: Суо Микото/Тоцука Татара
Рейтинг: R
Жанры: новогоднее флаффное PWP
Размер: 1349 слов
Краткое содержание: Только тот, кто хорошо себя вел в прошедшем году, получит подарок от Короля.

Подарок для  Chiisai Kiseki по заявке:
Хочу: фик, арт или видео; Суо/Тоцука; просто джен про хомробудни – с намеками на МикоТоцу или вообще без пейрингов; романс, драма, сюжетный джен, флафф, ангст (с ХЭ или хотя бы намеком на), с МикоТоцу можно хоть бессюжетное ПВП.
Не хочу: намеков на СуоМунаката, стеб, дарк, омегаверс, мпрег.

– А давай не возвращаться? – предлагает Тоцука, когда Анна засыпает, убаюканная рассказами о чудесах, которые обязательно случаются в новогоднюю ночь.
С первого этажа раздаётся залихватский и немного безумный шум, очевидно, Изумо вошёл в раж, и Микото соглашается, что и правда не стоит туда возвращаться. Тем более, на лице у Тоцуки написано, что он что-то задумал, и, несмотря на сонную лень, Микото любопытно, что именно.
Тоцука ведь так любит искать на свою голову приключения. Как-то он пробрался к Микото в школу, залез на крышу и предпринял самоубийственную попытку отвоевать у него место для сна. Микото спросонья даже не понял, чего от него хотят, а потом отвесил надоедливому Тоцуке подзатыльник и продолжил досматривать прерванный сон. Тоцука ворочался под боком, толкался острыми локтями и что-то рассказывал, а потом таки вытащил его с крыши, и даже Изумо позвал. Втроем они играли в бейсбол, и оказалось, что позиция кэтчера, особенно если он без надлежащей амуниции, – самая опасная. Королевские мячи летят так, что могут что-нибудь и сломать.
С тех пор Тоцука вечно что-то придумывает. Микото сам не замечает, как превращается в его соучастника, если Тоцука того желает. Сегодня, к примеру, Микото даже не пытается его покалечить, когда тот надевает на него костюм Санты и на весь бар провозглашает:
– А теперь каждый желающий может загадать Санте желание.
Микото хмыкает и обводит всех таким взглядом, что даже Ята, сорвавшийся было с места, застывает и оставляет затею Тоцуки без поддержки.
– Ну же, Король, мы же хорошо вели себя в этом году! – Тоцука заливисто смеётся и первым прыгает к нему на колени. Получается мимо, потому что у Микото хорошая реакция. Но Тоцука только ойкает и трёт ушибленное место, а потом, улыбаясь, показывает ему язык и отправляется доставать вопросами и разговорами Изумо, который после трёх бокалов первоклассного ирландского виски сам кого хочешь заговорит.
На колени к Микото садится Анна и просит, чтобы он больше не бил сегодня Тоцуку.
– Он очень рад, что мы все собрались, – добавляет она. Микото пожимает плечами и предусмотрительно ничего не обещает.
А Тоцука смеётся с Изумо, ласково треплет по голове Яту, что-то шепчет на ухо Бандо и светится, светится, светится – и даже позволяет себе маленькое баловство с силой, когда, разгорячённые, они выскакивают на улицу и зажигают бенгальские огни.
«Смотри», – словно говорит он и отпускает с кончиков пальцев алые и золотые снежинки. Микото провожает их взглядом, Анна с горящими глазами вцепляется ему в руку, и Тоцука ужасно доволен и горд собой. А ещё его снежинки совсем не обжигают, они легко взлетают вверх и оседают на щёки ласковым прикосновением.
Потом они возвращаются в бар, Анну клонит в сон, и Тоцука уводит её наверх, бросая на Микото требовательный взгляд. Взгляд означает, что Анна будет рада, если Микото тоже посидит с ней перед сном. И что Тоцука перестанет изображать активную деятельность, бросив праздник на самотёк. Улыбнётся и придумает что-нибудь, чтобы не возвращаться и не смотреть, как Изумо танцует в красно-зелёном костюме эльфа совсем не эльфийские танцы.
Поэтому Микото и говорит:
– Давай, – и позволяет взять себя за руку и вести, куда Тоцука пожелает. Добраться до Скипетра и снова завести разговор о том, как интересно было бы посмотреть на устройство их тюрьмы изнутри, им всё равно не грозит. Да и у Тоцуки хватает здравого смысла отложить свою авантюру на не новогоднюю ночь. Даже больше – он не тащит Микото на улицу, не толкует что-то сбивчиво о звёздах на небе, о судьбе и о вечности, не демонстрирует ему до потери пульса тысячу и один способ прикладного использования силы красного клана.
Тоцука просто ведёт Микото в его комнату, на ходу поглаживая ладонь и вспоминая особенно уморительные моменты новогоднего вечера, перешедшего в новогоднюю ночь. Он как ребёнок, который впервые получил на праздник именно тот подарок, который больше всего желал. А Микото щурится от удовольствия, когда ладонь Тоцуки снова окутывает алое поле силы, нежное, умиротворяющее.
Он не сразу замечает, что Тоцука запер в комнате дверь и снял свой дурацкий ободок с оленьими рожками. И глаза у Тоцуки больше не нежно-ласковые, а голодные, предвкушающие.
– Наконец-то одни, – выдыхает он и снимает с Микото красно-белую накидку. Вслед за ней на пол летят другие детали их костюмов, стены перед глазами прыгают и едва ли не переворачиваются – это Тоцука вконец обнаглел и попробовал завалить Микото на диван. За смелость он получает не по шее, а улыбку и первый за день, сухой и горячий поцелуй.
– Король! – Тоцука влажно дышит Микото в губы, смягчает языком. Микото только что-то утробно урчит и жадно ворует поцелуй за поцелуем. Сознание фиксирует происходящее яркими вспышками, Микото горячо-горячо, и даже перед глазами ало.
Они, похоже, уже сидят, Тоцука непоседливо елозит и цепко держится за его плечи. На Микото отчего-то уже нет майки, и джинсы расстёгнуты. Руки Тоцуки блудят повсюду, куда могут дотянуться, сам он тяжело и рвано дышит, едва ли не хнычет, но не останавливается и не просит передышки.
– Совсем рехнулся, – решает Микото, притягивает Тоцуку поближе и поглаживает его по спине, пока тот не прекращает судорожные возбужденные всхлипы и не поднимает на него взгляд, неосмысленный, с нежностью через край.
– Микото, – Тоцука прижимается лбом к его лбу, доверчиво, беспомощно. «Я здесь, я только твой, делай, что хочешь», – в этом жесте всё.
Микото требуется немало сил, чтобы тут же не спалить что-нибудь к чертям просто оттого, что безумно хочется ещё больше прикосновений и нежного глупого лепета. Хочется сталкиваться зубами и слизывать с губ кровь, сжимать с силой запястья, ловить плывущий взгляд и тут же срываться в желание.
– Не сдерживайся, – то ли он сказал что-то вслух, то ли Тоцука научился читать мысли. В голове у Микото щёлкает переключатель, огонь внутри разгорается и плывёт рыжим маревом, Тоцука шустро расправляется с той одеждой, что на них осталась. Они неловко смеются, теряя равновесие, когда приходится стягивать джинсы и бельё, Тоцука пробует улечься на узком диване, но Микото тянет его обратно к себе на колени.
– Так удобней, – бросает он и трётся щекой о грудь Тоцуки, задевая маленький твердый сосок. Тоцука вздрагивает и соглашается на выдохе:
– И правда.
Насколько удобней, они узнают, когда касаются друг друга, сталкиваются пальцами. Тоцука вскидывает бёдра и толкается Микото в ладонь, скороговоркой просит ещё. Микото не может даже усмехнуться и сопротивляться не может. Хорошо, что их желания с Тоцукой совпадают, иначе вышло бы, что Микото не может устоять перед его просьбами.
Через несколько рваных движений в две руки мир вообще перестаёт существовать. Исчезает комната, диван, одежда. Остаются тихие стоны, хриплое дыхание, влажные звуки. А потом Микото накрывает с головой – ощущение не хуже, чем когда отпускаешь на свободу красный огонь, только нет мысли, что рано или поздно тебе конец.
Тоцука дрожит вместе с Микото и прижимается к нему. Кажется, если Микото шевельнётся и сделает резкое движение, Тоцука сломается, словно не создан для подобных проявлений чувств. Словно его нужно запереть и никуда не отпускать, и только тогда он сможет уцелеть.
Микото зажмуривается и дышит запахом Тоцуки, пока эта дурная мысль не уходит из головы. Тоцука перебирает его волосы, а потом отстраняется и, склонив голову набок, рассматривает Микото. Облизывает яркие зацелованные губы и улыбается.
– Хорошо как, – он на секунду обнимает Микото снова, а когда секунда заканчивается, деловито начинает искать, чем бы вытереть руки. Красная накидка Санты оказывается наиболее подходящим для этой миссии вариантом. Микото награждает Тоцуку щелбаном за порчу имущества, тот обиженно бодается в ответ, а в итоге они с минуту ухмыляются, как два дурака, держась за руки и не шевелясь.
Неожиданно внизу что-то грохочет, раздаётся крик Изумо, и эти звуки напоминают, что внешний мир всё-таки существует. В нём водятся безумные друзья, которые что-то сломали. А ещё в нём оказывается одеяло, которое Тоцука зачем-то накидывает себе и Микото на плечи и садится рядом. Микото думает, что не холодно же, а жарко до одури, что он просто трахнет Тоцуку по-настоящему, если тот будет вот так гладить его по бедру. А затем обязательно выкурит оставшиеся сигареты, о которых Тоцука заставил его забыть, но которые охренеть как необходимы, чтобы всё по-прежнему было так сонно, лениво и невозможно приятно.
Но Микото вспоминает про Новый год, про какие-то там традиции и про то, что Тоцука, несмотря на все свои выходки, вёл себя очень даже неплохо. В конце концов, в этом году он набрался смелости и заявил, что влюбился в Микото сразу же, как увидел. Влюбился первый, и никак не мог понять, что пора признаваться.
Что Микото будет любить его даже сильнее.
До какого-нибудь совершенно дерьмового и негероического конца.
И даже дольше.

@темы: Подарки'14

---

Подарок для Shisui-sama

[Secret Project]

Название: Solar Wind*
Автор:  Анж - Мать Забвения
Пейринг/персонажи: Суо Микото/Мунаката Рэйши, Ята Мисаки, Камамото Рикио, Авашима Сэри, Бесцветный в теле Вайсмана, OMC
Рейтинг: NC-17
Жанры: романтика, юмор, немного ангста
Размер: 8 136 слов
Краткое содержание: У него нет пламени, у него нет «Скипетра», он даже не знаком с Красным Королем Суо Микото, но кому и когда это мешало?
Предупреждения: AU по отношению с канону. Романтика? Ну, какие парни такая и романтика. Авторский фанон.
Примечания:

Ознакомиться...

В тексте использованы фразы из официального интервью Мунакаты и Суо из CD драмы.
*англ. «Солнечный ветер» – ученые называют солнечным ветром направленное движение частиц солнца. Температура солнечного ветра около двухсот тысяч (!) градусов по Кельвину.
**Общество Туле – немецкое оккультное и политическое общество, появившееся в Мюнхене. Полное название – Группа изучения германской древности.
***Адзи – название, объединяющее свыше 50 видов рыб, от хека до ставриды.
****Абканские таблички – отсылка к игре Alone in the Dark, артефакт, наподобие Сланца, но в отличие от него открывающие путь в другой мир.

Подарок для  Shisui-sama по заявке:
Хочу: Фанфик или фанарт; Суо/Мунаката (важен именно этот порядок); PG-13 - NC-17, романтика и хэппи-энд, можно с ангстом, АУ не возбраняется.
Не хочу: Дэсфик и насилие не приветствуются.

1.
— Это никуда не годится! — увесистую пачку листов швырнули на, и так порядком, заваленный стол, отчего она с шорохом рассыпалась. Кое-что даже съехало на пол. Правда, на сидящего напротив стола молодого мужчину, это не произвело ровным счетом никакого впечатления. Как и все предшествующие возгласы. Он только поправил очки в тонкой оправе, проследив взглядом за листами, и вернул свое внимание надрывающемуся собеседнику, которого его спокойствие, похоже, доводило сильнее всего. — Это не статья! Кто тебя учил так писать?!
— Вы, — последовал лаконичный ответ голосом, за который его обладателя за глаза прозвали заносчивым ублюдком.
Редактор, не молодой уже мужчина, с проплешиной в рыжеватых волосах и внушительным брюшком, которого заткнуть удавалось не всякому вышестоящему лицу, замер соляным столбом, для полноты картины выпучив глаза и открыв рот. Продлилась правда эта благостная картина недолго, после чего на голову репортера был обрушен поток громов и молний, надо отдать должное без сквернословия, сводившийся к одному: статья никуда не годится, надо переписать, а лучше выбрать новую, злободневную тему. Те же банды, например.
— Уж, не предлагаете ли вы мне влиться в уголовные ряды? — поинтересовался автор раскритикованной статьи во время возникшей паузы. Вид у него при этом сделался такой, словно ему предлагали голышом забраться в муравейник.
— А что, хорошая идея… — начал, было, редактор, но наткнулся на «фирменный» взгляд и пошел на попятную. — Рэйши, ну ты же понимаешь…
— Нет, — коротко отрубил собеседник.
— Людям нравится точная информация, — пустился в объяснения хозяин кабинета. — Это как бросить псам кусок мяса.
— Я был бы не против, Дайски-сан, — названный Рэйши, поправил очки. — Если бы на месте этого куска не виделся я сам. Я не шпион и не мастер по перевоплощению, что бы легко уметь копировать чужую манеру поведения, да и навязчивой мании нарушать закон я не имею.
— Ты еще научное название этого синдрома вспомни, — поддел его Дайски-сан.
— Я был вынужден пропустить это занятие по психологии, — отозвался с достоинством Мунаката, умолчав впрочем, что причина у него была более чем веская, – синяк под глазом называется, после первой и единственной в его жизни драки. И дело было не в том, что после того, как отметелил того парня, к нему старались больше не лезть. Просто сам Рэйши пришел к выводу, что решение вопросов грубой силой – это не его стезя, ни разу.
— Тебя же не просят ничего нарушать, — попытался зайти собеседник с другой стороны.
— О, конечно, — более чем охотно подхватил Мунаката и неплохо знающий его редактор от подобного энтузиазма окончательно скис. — Именно так я и скажу своим новым друзьям, когда проверки ради, они заставят меня обнести какой-нибудь супермаркет.
— А ты найди банду, которая на этом не специализируется!
— И кого же? Угонщики? Киднеперы, или может сразу связаться с «Вольными стрелками»?! При всем моем уважении, Дайски-сан, — оправа хищно блеснула. — Я не намерен гробить свою репутацию, или садиться в тюрьму, дабы поднять престиж вашего издания.
— С каких это пор нашего? — недоуменно нахмурился мужчина. — Ты тоже здесь работаешь.
— После того, как вы в пух и прах, раскритиковали мою статью? — Рэйши встал, с надо сказать не слишком-то и удобного кресла, чьей привлекательностью, была разве что альтернатива простоять весь разговор. — Или после того, как вы практически предложили мне связаться с криминалом?
— Прекрасно, — оскорбленный редактор, по всей видимости, тоже решил встать в позу, не собираясь уламывать, пусть и перспективного, но порой, слишком много требующего сотрудника. — В таком случае за расчетом можешь зайти в отдел кадров через пару дней.
— Как скажете, Дайски-сан, — репортер коснулся дверной ручки. — Надеюсь, что не обнаружу свою статью, раскритикованную вами, в одном из ближайших выпусков, под другим именем. Судебное разбирательство плохо отразится на репутации газеты.
Редактор побагровел и, не сказав больше ни слова, сгреб бумаги со стола, опрокинув кружку с утренним кофе, после чего дверь захлопнулась у Рэйши прямо перед носом. Тот постоял немного, про себя подумав, что последняя фраза явно была лишней, но извиняться не собирался, ни при каких обстоятельствах и, развернувшись, пошел к своему месту.
Сослуживцы, явно слышавшие весь скандал от начала и до конца, он бы не удивился, что кто-то еще и уши возле двери грел, косились на него кто осуждением, кто с плохо скрываемым злорадством, но стоило поднять голову, все как один отводили взгляд.
Небольшая картонная коробка, которую никак не доходили руки выбросить, оказалась как нельзя кстати. Туда отправились: кружка, с каким-то геометрическим орнаментом, подаренная ему знакомой на прошлое Рождество, аляповатая статуэтка в виде изогнувшей спину кошки и бумаги с наработками нескольких статей, которыми собирался заняться в ближайшее время. Все остальное хранилось на ноуте, который, даже вытащить не успел, отправившись на разговор с редактором.
Переживал ли он по поводу потери работы? Не то, что бы слишком сильно. В конце концов, его знали во многих изданиях, а в некоторые даже звали, стремясь переманить из «Скипетра». Вот и будет возможность сравнить условия труда.
В кармане пиджака завибрировал КПК, и оставалось либо сделать вид, что не слышишь надоедливую веселую музыку, раздавшуюся в следующее мгновение, либо вытащить трубку и ответить. Мунаката некоторое время постоял, рассматривая высветившийся на дисплее номер, после чего подхватил коробку и нажал на кнопку соединения.
— И с каких пор ты так охотно отвечаешь на звонок? — поинтересовалась из динамика Авашима таким бодрым голосом, что сразу стало ясно, собирается пригласить на обед.
Не то, что бы Рэйши испытывал предубеждение перед женской кулинарией, но конкретно эта женщина, могла заниматься чем угодно, хоть гонять нерадивых кадетов, но только не готовкой.
Он еще последний искус, никак не мог забыть. Выход был только один – ошеломить Сэри настолько, что бы и думать забыла о своих планах.
— Ну, я теперь, вроде как безработный…
В трубке повисло минутное молчание, после чего блондинка безапелляционно, как, пожалуй, только она и умела, заявила:
— Приезжай.
Спорить, в общем-то, было не из-за чего, а возвращаться на пустую квартиру, порядком, опостылевшую, за последние несколько месяцев, что он перебрался в этот город, не хотелось совершенно, и Мунаката согласился, прикинув, что ему понадобится, не более получаса, что бы добраться до дома подруги, и он еще успеет заскочить в какой-нибудь магазин, и прикупить хорошее вино, под которое так неплохо вспоминать школьные годы.
Правда, уже на подходе к автостоянке планы пришлось корректировать. В частности из-за наглого рыжего парня, и толстяка, которые копались возле его машины. Репортер прикинул дальнейшее развитие событий, если он их просто окликнет и что-то бита, которую пацан не выпускал из рук, его не слишком вдохновила.
КПК как-то сам оказался в руке и Рэйши набил экстренное сообщение для полиции с указанием места происшествия и своего имени. «Хотя бы для морга»: мрачно пошутил про себя. Он не то, что бы был законником, но полагал, что если на содержание правоохранительной структуры уходит львиная доля налогов, то эта структура должна, хоть частично окупать свое жалование.
Именно в этот момент хулиганы заметили, что больше не одни и рыжий в одно мгновение ощетинился, как маленький игольчатый шарик.
— Чего тебе тут надо?!
— Кроме моей машины, — Рэйши кивнул на транспортное средство. — Ничего.
Очевидно, сказанное было новой формой оскорбления в определенных кругах, потому что толстяк едва успел перехватить рванувшегося мальчишку.
— Ята, прекрати.
— Да он же нарывается! — тот попытался вывернуться
— Микото-сану не понравится, если ты ввяжешься в драку, — слова произвели поистине волшебный эффект. Мальчишка еще раз недовольно зыркнул на репортера, словно тот был корнем всех бед, уготованных ему судьбой, но запал растерял и позволил себя утащить.
— И вот с этим мне предлагали в случае чего общаться, — сообщение отправилось в папку с черновиками, после чего Мунаката, наконец, сел за руль. О том, что он все-таки не сдал молодчиков полиции, молодой человек пожалел спустя десять минут, когда выяснилось, что они все-таки успели залезть в машину. И не просто залезть. Потайное отделение в бардачке было ловко вскрыто и находящийся там накопитель с фотографиями, отсканированными документами и диктофонными записями был аккуратно изъят. При этом остальные карты памяти были не тронуты, что наводило на определенные мысли.
Не то, что бы статья собиралась стать разгромной: кто еще не слышал о коррумпированности политиков, взяточничестве в высших эшелонах власти, или, продаже произведений искусства за рубеж, но когда в деле практически в одном предложении фигурирует словосочетание Дрезденский сланец и кратер Когуцу, волей-неволей начинаешь задумываться, а все ли так чинно и красиво, как хотят представить причастные.
Впервые упоминание о сланце попалось ему несколько лет назад. Поговаривали даже, что им ранее владели нацисты, пытающиеся ставить при помощи сланца какие-то опыты, но во время бомбежки Берлина войсками союзников камень был вывезен в дружественную тогда Японию, где и сгинул, найдя пристанище в запасниках музея, где и был обнаружен, что бы тут- же стать объектом пристального научного интереса.
Сам Рэйши, к ученому обществу себя никогда не относил, да и историей, интересовался скорее в чисто практических целях, когда надо было подкрепить то или иное событие в статье, фактом из неё, но тут пройти мимо не мог.
Слишком много тайн было вокруг странного на вид камня. Туманные донесения членов общества Туле**, все как один утверждающих, что сланец может стать источником победы Третьего Рейха, таинственная гибель сестры ученого, допущенного к изучению сланца – ему даже имя удалось отыскать в архивах – Адольф К. Вайсман, появление кратера сразу после того, как сланец был морем доставлен на остров Хонсю.
Мунаката чувствовал себя ищейкой, которую упорно пытаются всеми правдами и неправдами сбить со следа.
Он никому не говорил о материалах, боясь сглазить, спугнуть – уж слишком быстро пропадали те, кто хоть как-то пытался коснуться темы кратера и всего, что окружало музейную редкость.
И вот теперь, когда у него появилась возможность вплотную заняться изысканиями – возможно статья действительно была хуже тех, что он писал обычно, – все внимание его было захвачено предоставленной головоломкой со многими неизвестными, – появляются эти двое, и он остается у разбитого корыта.
С одной стороны репортер прекрасно понимал, что сам свалял дурака. Нельзя было хранить материалы только в одном месте. С другой, у него не было никакой гарантии, что тот, кто знал о наличии у него материалов, успокоился бы, получив только часть, а обнаружить вскрытой собственную квартиру, или банковскую ячейку, в которой помимо всего прочего хранились отложенные на дом сбережения, Рэйши совершенно не хотелось.
Правда никто не гарантировал ему, что этого все равно не произойдет. Типы явно работали на опережение, и никто не гарантировал, что они не действовали одновременно.
Несколько минут Рэйши сидел неподвижно, смотря прямо перед собой, а потом полез за сигаретами. Привычка была почти изжитой, но в те моменты, когда он начинал нервничать, все равно вылезала наружу.
Пальцы коснулись ноутбука, лежащего сверху в коробке, которую он сразу как сел, поставил на сидение и репортер решительно вытащил его и устроил на коленях. Пальцы прошлись по клавишам, выискивая нужный файл и спустя пару мгновений, перед глазами молодого человека замелькали фотографии правонарушителей, зарегистрированных в полицейской базе данных. Метод был еще менее легальный, чем тот, которым он добывал материалы по сланцу, но именно сейчас Мунакату это мало интересовало.
Оставалось только надеяться, что такие «яркие» личности не миновали доблестного ока, и удастся найти на них хоть что-то. Рэйши поправил очки и приготовился ждать.
Удача в этот раз была явно на его стороне, и уже спустя пятнадцать минут на Мунакату с экрана взирал Ята Мисаки, девятнадцати лет отроду. Только рыжие вихры были спрятаны под натянутой на голову шапкой, а бита отобрана, как предмет «возможного причинения тяжкого вреда здоровью».
— Возможного? — Рэйши стряхнул пепел в открытое окно. — Да ей забить можно.
Дальше шел длинный, для такого возраста список правонарушений, среди которых были погромы, нанесение побоев, сквернословие и прочее антиобщественное поведение, благодаря которому охотно верилось, что мальчишка входит в одну из крупных банд города.
— Вот только «Хомры» мне для полного счастья и не хватало.
Как и любой, следящий за новостями человек, а как репортер особенно, – это все-таки было его хлебом, пусть Мунаката никогда не занимался криминалистикой так близко, что бы заводить серьезные знакомства в этой сфере, – он имел представление о том, кто такие Красные, и почему порядочному человеку на облюбованную ими территорию лучше не соваться.
Он и не собирался, в общем-то, если бы не произошедшее. Почему-то не верилось, что такие, как «Хомра», могли быть обычными наемниками, работающими на кого-то, а значит, тут был личный интерес.
И что-то подсказывало репортеру, что это принесет ему еще больше проблем.
За то время, что искал информацию, Авашима звонила ему уже раза два, но он все отговаривался работой, так что на третий она напрямую пригрозила, что если он не прекратит изменять ей с этой ветреной девицей, она обидится и навсегда переедет жить в его квартиру.
Мунаката представил, что скажет его квартирная хозяйка, если увидит утром Сэри в одном полупрозрачном халатике, и вывел машину со стоянки. С этой ненормальной вполне сталось бы воплотить угрозу реальность.

2.
— Значит «Хомра»? — Рэйши уже не помнил с чего конкретно пошел разговор, по всей видимости хорошее вино и уютная атмосфера, развязали ему язык настолько, что начал болтать не по делу.
Осталось только чуть шевельнуть бокалом в руке, показывая, что да, такая проблема у него имеется, но он предпочитает решать её сам, без посторонней, так сказать помощи. Тем более без помощи излишне активных, вследствие неудовлетворенности, женщин. Последнее он не собирался произносить вслух даже под дулом револьвера.
— Знаешь, они опасные ребята, — Сэри, словно что-то прикидывала в уме, помешивала трубочкой коктейль в своем бокале. Раньше Мунаката не мог припомнить за ней страсть к подобным напиткам.
— Не поверишь, но я вполне представляю, что они способны закатать меня в бетон и даже не поморщиться.
— Но при этом собираешься во все это лезть? — блондинка вскинула бровь.
— Они забрали мою вещь.
— Не проще ли сделать вид, что она не твоя, или, что ты не в курсе о том, куда она делась. Может, ты её потерял? — женщина посмотрела на него в упор и вздохнула. — Нет, таких слов в твоем лексическом запасе явно не водится.
Разговор становился все более странным и Мунаката предпочел промолчать, давая собеседнице возможность выговориться.
— Я, в общем-то, могу тебе помочь, — она переплела пальцы. — У меня есть один знакомый, который очень хорошо знает главаря банды. И думаю, может устроить вам встречу.
— И откуда такие знакомые? — задался справедливым вопросом репортер.
— Ты не так расставляешь приоритеты, — бокал с коктейлем решительно отставили. — Надо спрашивать, а надо ли мне это?
— Насчет тебя не знаю, а мне…
— Ладно-ладно, — женщин подняла ладонь. — Я поняла, тебя не переубедить. Погоди тут…
Она поднялась с низкой тахты, расположенной прямо посреди гостиной, что волей-неволей концентрировало на ней все внимание вошедшего, и взяла с тумбочки КПК. Нужный телефон обнаружился в десятке избранных, из чего Рэйши делал вывод, что общалась Сэри с так называемым знакомым достаточно часто, и слегка нахмурился. На его памяти она всегда была законопослушной: переходила дорогу только в положенном месте, вовремя отплачивала счета и даже мысль, что в её окружении может быть кто-то знакомый с Красным, вызывала у репортера когнитивный диссонанс.
Между тем трубку на том конце взяли, и Авашима буквально расцвела на глазах, из-за чего Мунаката и вовсе поперхнулся выпивкой.
— Здравствуй, — она казалось, совершенно позабыла, где и с кем находится, с головой уйдя в общение, и это кольнуло какой-то совершенной ревностью. — Авашима Сэри, — поправила недовольно, словно собеседник додумался сокращать её имя до какого-нибудь «Сэри-чан». — У меня к тебе дело, личного характера. Просто один мой друг хочет встретиться с твоим Королем, — повисло короткое молчание. — Нет, я не превратилась, ни в чьего лейтенанта, просто учитывая, как вы встречаете незваных гостей, он счел нужным заранее предупредить о визите.
Она снова замолчала, только изредка хмыкая, на то, что ей видимо, говорили, пару раз явно собиралась возразить, но потом отступалась, чем повергла Мунакату в крайнюю степень удивления, он не помнил, что бы кому-то удавалось совершить подобный подвиг.
— Хорошо, думаю, что встреча сегодня будет как раз, — заключила женщина, наконец, и отложила КПК. — Приговор вынесен и обжалованию не подлежит.
— Похоже, что я собираюсь? — судя по всему Сэри все, еще собиралась накормить его чем-то особо изысканным. — Ты дашь мне адрес?
— Нет, я заставлю тебя искать бар самостоятельно! — она даже возмутилась.
— Бар?
— Да. Банда собирается в одном из баров, — перед ним все-таки поставили тарелку с адзи***, но есть её Рэйши не стал бы и под дулом пистолета. — Собственно Изумо, с которым я говорила, работает там барменом.
— Адрес.
Мунаката отметил про себя, каким тоном было сказано это «Изумо» и пока она копалась в КПК, чуть отодвинул тарелку с «едой» в сторону, сделав вид, что не видел, не знает, и это к нему вовсе не относилось, предпочтя сосредоточиться на присланной схеме проезда.
Оказалось, бар располагался не так далеко. Всего, в каких-то паре кварталов, даже странно было понимать, что такое место находится в одном из престижных районов.
Рэйши поблагодарил подругу и поспешил ретироваться, прежде чем она вспомнит, что он так ничего и не съел. Он сбежал по лестнице и остановился на крыльце, чувствуя какое-то несвойственное ему обычно, почти лихорадочное волнение. Впрочем, учитывая авантюру, в которую он собирался влезть – вернуть свою собственность после того, как её забрали красные – оно и понятно было.
Небо начало хмуриться, как перед дождем, и молодой человек почти бегом миновал разделяющую подъезд и парковку площадку, едва не столкнувшись с высоким беловолосым парнем. Вернее тот на него чуть не налетел.
— Осторожнее надо быть!
— То же самое могу посоветовать вам, — первой мыслью было проверить карманы, – а не стащил ли чего, потом пришла другая, – а не бросится ли сейчас, вытащив что-то вроде заточки. Ощущение опасности просто продрало вдоль хребта, хотя внешне на Рэйши это никак не отразилось.
— А ты борзый, — тип рассмеялся, развернувшись на пятках, только подтверждая мысли о своей ненормальности. — Только правильный слишком.
— Не помню, что бы мы пили на брудершафт, что бы переходить на личное обращение, — холодно возразил Мунаката, поправив оправу.
— Ну, так никогда не поздно исправить эту досадную оплошность, — незнакомец направился к нему. — Тем более некоторые знакомства могут оказаться крайне полезными. В будущем....
Чего он на самом деле хотел добиться, кроме того, что нарваться на открытую конфронтацию репортер так и не понял. Повисшая вокруг тишина, нарушаемая лишь переругиванием роботов-уборщиков, не поделивших очередную кучу мусора взорвалась полицейской сиреной, и тип рванул в сторону ближайших кустов.
Мунаката проводил его взглядом, а потом запрокинул голову и кивнул стоящей на балконе Авашиме. Как и следовало ожидать, звук был просто записан на вмонтированный в КПК диктофон.
— Решила меня проводить?
— Ты так и не поел, — она плотнее запахнула полы халата. — Но сейчас ты вряд ли будешь подниматься.
— Учитывая, что я уже спустился и даже почти нарвался на драку, не думаю, что это будет продуктивно.
— Тогда удачи тебе. И постарайся все-таки выжить, мне бы не хотелось обвинять Изумо в том, что он не доглядел, и тебе открутили голову.
— Ты говоришь так, словно я только и делаю, что нарываюсь на это, — Мунаката достал сигареты и снова закурил, узе не обращая внимания на первые капли, пролившиеся на землю.
— Одним своим видом, Рэйши, — она улыбнулась и ушла в квартиру.
— И это называется лучшая подруга, — дым привычно щекотал ноздри, заставляя задуматься о том, что он никогда не избавится от вредной привычки с такой нервной жизнью.

3.
Всю дорогу до бара его просто преследовал запах духов Сэри. Настолько, что хотелось обернуться и проверить, не прокралась ли она в машину, пока Рэйши отвлекся. Вроде и легкий, цветочный, он настойчиво забивал , заставляя по неволе принюхиваться.
Сперва, к окружающему пространству, а потом и к собственной одежде – не брызнула ли шутки ради. Кажется, у него начиналась обонятельная паранойя.
Место вокруг бара, действительно, было престижное. Никакого захолустья. Это одновременно удивило и обнадежило. Рэйши даже не мог понять, чего было больше. Скорее всего, и вместе.
Он остановил машину на порядочном расстоянии от бара и выбрался под все еще моросящий дождь, еще раздумывая, а не стоит ли, взять с собой зонт.
Его опередили. Мунаката вскинул голову, рассматривая черный купол, скрывший его от непогоды, а потом уже скосил глаза на державшего его парня.
Высокий, жилистый, но при этом не кажущийся мощным и раскаченным, хотя и не тощий. С янтарными, по-звериному, хищными, глазами на узком лице, обрамленном красными, встрепанными прядями. Судя по каплям на них и мокрому вороту кожаной куртки, он сам только что раскрыл зонт. Для него, для незнакомца. Зачем?
Последний вопрос Рэйши озвучил.
Тип несколько мгновений просто смотрел на него, а потом вытащил из кармана открытую пачку сигарет и, прихватив одну губами, вытянул.
— Зажигалка есть? — поинтересовался, только сейчас казалось, заметив репортера.
Тот похлопал себя по карманам и вытащил плоский цилиндрик, еще теплый от собственных пальцев. Щелкнув колесиком, видя, что руки у красноволосого заняты. Во второй он держал сигареты.
Тот смерил его еще одним взглядом, который казалось идентифицировать еще сложнее, чем прошлый и наклонился вперед, при этом колыхнув купол зонта. Окунул кончик во вспыхнувший огонек пламени и затянулся, выпустив едкий дым.
Со стороны, они, должно быть, смотрелись очень забавно – шедший мимо паренек – больше смахивающий на дворового пса, как торчащими вовсе стороны белесыми патлами, так и повадками – замер, таращась на медленно распрямившегося янтарноглазого.
— Кинг...
И вот тут Мунакате стало крайне неуютно. Потому что, только одного человека могли называть так.
— Суо Микото, я правильно понимаю? — тон он старался держать нейтральным, оставалось надеяться, что и лицо удалось, если не сохранить, то хотя бы не пустить на него то смятение, что мгновенно всколыхнулось внутри. Он сам не понимал почему. То ли потому, что ожидал, что встреча начнется иначе, то ли потому, что самого Красного представлял иначе.
— Он самый, — Король оказался немногословен. Шикнул на сдавшего его парня и тот поспешил скрыться за дверью. — А ты?
— Мунаката Рэйши. Репортер.
Как оказалось с этим типом никакие логические выкладки – все то, что он успел невольно построить – никакие сценарии не срабатывают в принципе. Если на имя, он хотя бы кивнул, то профессию собеседника и вовсе оставил без внимания. А потом протянул руку с пачкой сигарет. И Рэйши вытянул одну, не став отнекиваться.
Суо дождался, когда он затянется и только потом велел, – иначе не скажешь.
— Пошли внутрь.
И Мунаката пошел за ним, не найдя что на это возразить.

4.
Внутри, как и ожидалось, его встретило напряженное молчание. Глупо было предполагать, что ввалившийся бандит - его самого это слово покоробило, не смотря на уже причиненный Красными ущерб, – ничего не сказал своим. И вообще, он чувствовал себя, как рыцарь, который пробирается в пещеру к дракону, что бы высвободить прекрасную принцессу и разбогатеть. Вопрос был только в том, что богатства раньше принадлежали ему, а принцессы не было вовсе. Зато обнаружился целый выводок ящеров, или – сравнение его не слишком порадовало – какая-нибудь гидра, у которой на месте одной головы вырастало две новых.
Мунаката не думал, что ряды банды пополняются так скоро, но что-то ему подсказывало, что драться, если что, парни будут, не менее остервенело.
Хотя на счет принцессы, он, как оказалось, погорячился. Она все-таки была. Маленькая – лет десяти на вид, девочка, спрыгнула с барного стула и поспешила к Суо, прижалась к его боку.
Король положил ладонь на его макушку и прошел к стоящему сразу возле окна дивану, оставив Рэйши под перекрестьем настороженных взглядов.
Как он, и ожидал рыжий мальчишка с приятелем были тут и, конечно, сразу же его узнали.
— Ты?! — помойным котом взвыл Ята и дернулся в его сторону. Толстяк, правда, оперативно, как и в прошлый раз его перехватил и на возмущенное сопение, глазами указал на Микото. Парень практически мгновенно обмяк и настороженно, как показалось, Рэйши, засопел.
— Что скажешь? — Суо повернул голову, так и не предложив ему сесть.
— Твои люди взломали мою машину и забрали карту с материалами, — не стал юлить репортер. — Материалами, которые нужны мне для статьи.
— Мне они тоже нужны.
— Я понял, — Мунаката вздохнул и встал так, что бы, не пришлось выворачивать шею, что бы посмотреть на собеседника. Спину он при этом подставил остальной банде. Правда, что-то ему подсказывало, что если Суо скажет, его даже открытая дверь не спасет. — Без твоих слов, — он нарочно избежал формулировки «приказа», посчитав, что может вызвать нежелательную реакцию, особенно учитывая, что он слышал о Красных. — Они бы точно ничего делать не стали.
— Они не настолько подвержены моему влиянию, — возразил ему Микото, и девочка под его боком удивленно вскинула голову. Кажется, он впервые был так многословен.
— Уверен, что гораздо больше, чем тебе хотелось бы показать, — вздохнул Рэйши. — Я не знаю, зачем тебе материалы, но мне хотелось бы получить их обратно.
Микото долго молчал, просто смотря на него, так долго, что Мунаката было, решил, что он заснул с открытыми глазами. Именно поэтому он вздрогнул, когда Красный вновь заговорил, а вовсе не из-за того, что он этих слов что-то глупо трепыхнулось внутри.
— Не сейчас.
— Когда? — он понимал, что это было наглостью. Более того, после подобного его могли вынести отсюда по частям. Но ему были нужны эти материалы! Необходимы, как воздух! Рэйши чувствовал, что вот-вот подберется к чему-то такому, что упрямо прячут, у него даже кончики пальцев покалывало.
Красный смерил его еще одним взглядом и под удивленный вздох своих обронил.
— Скоро.
Мунаката хотел более точного ответа, но глянул на Красного и счел нужным уйти раньше, чем тот действительно отдаст своим приказ выставить его на улицу.

5.
В следующий раз они столкнулись с Суо, можно сказать случайно. Причем тем же вечером. Рэйши как раз выходил из супермаркета, груженый покупками, когда Красный вырулили ему навстречу в компании своих, и они встали друг напротив друга, как вкопанные, ни один не двигаясь с места.
— Снова ты! — рыжий дернулся вперед, но стоило Микото положить ладонь на его плечо, мгновенно утих. А потом Красный прошел мимо Мунакаты, словно впервые его видел.
И это, черт возьми, зацепило. Не то, что бы репортер напрашивался на внимание, но вот так, словно он мусор на дороге, на него еще никто и никогда не смотрел. Захотелось, если не гаркнуть что-то в спину, то хоть как-то привлечь к себе внимание. Он, конечно, тут же укорил себя, что ведется, как мальчишка, но вот с иррациональным чувством обиды ничего поделать не удалось.
— Сразу видно, Ко-роль, — голос был знаком и Рэйши повернул голову, рассматривая того самого беловолосого парня, с которым уже имел честь, если это можно было так назвать – пообщаться.
— Что тебе тут понадобилось? — что-то подсказывало, что тип нарисовался тут не просто так. Что он – возможно – следит за Микото – он даже не удивился про себя настолько личному обращению – и это заставило насторожиться. Да тот факт, что застали его в момент слабости, не добавлял спокойствия.
— Странно, что ты спрашиваешь, — его обошли, по кругу, не приближаясь. — Когда сам уже сделал выводы.
— И какое ты имеешь отношение к моим умозаключениям?
— Может такое, что они меня касаются? — тип усмехнулся и протянул ему руку. — Будем знакомы. Адольф К. Вайсман...
Понятно, что Рэйши ему не поверил. И даже не потому, что в этом случае парень должен был быть либо бессмертным, либо глубоким старцем. Просто у него в голове не укладывалась немецкая прагматичность, о которой писали в хрониках, и то, что он видел перед собой.
— Не веришь? — назвавшийся Вайсманом, правильно оценил его взгляд. — Я тебя не виню. Но он ведь не назвал тебе срок, когда вернет материалы.
Фраза заставила Рэйши еще больше нахмуриться. Потому что типа, точно не было среди «хомровских» парней, что присутствовали при разговоре. Потому что он слишком много знал для того, кто был сторонним наблюдателем.
— И что ты предлагаешь? — поинтересовался осторожно, уже прикидывая, во что это все может вылиться, если что. Поймал себя на том, что ему претит связываться с беловолосым, и что интересно, частично потому, что это явно не понравится Микото.
Нет, он не боялся Красного. Не так, как остальные, хотя прекрасно представлял, что тот с ним сделает, даже не прибегая к услугам своих парней.
Рэйши чувствовал себя так, словно, наконец, нашел достойного противника, в одной ему известной игре и прибегать к каким-то уловкам и хитростям было ниже его достоинства. Как играть в поддавки. И все же он спросил. Частично, что бы все-таки иметь выбор, частично, что бы выяснить, чего стоит ожидать от этого так называемого Вайсмана.
— Завтра он собирается пробраться в музей, — оповестил тот, рассматривая выход в супермаркет, от которого ни один, ни второй так и не отошли. — Ему нужен Сланец, что бы получить силу.
— Силу?
В этот момент со стороны касс донесся голос охранника, который похоже узрел, кого принесло в магазин в его смену и Мунаката отвлекся, а когда снова вернул свое внимание собеседнику, того уже и в помине не было.
— Ты к месту прирос? — Ята первым выбрался на улицу и едва не столкнулся с ним. Мунаката лишь скосил на него взгляд, оставив реплику без внимания, чем кажется, завел мальчишку еще больше.
Впрочем, его это мало интересовало. Куда больше – реакция Микото, на то, что он собирался сказать. Вот они снова поравнялись, причем его и самого продолжали игнорировать, только обдав сигаретным дымом.
— Будь осторожен во время завтрашней вылазки, — репортер нарочно не стал уточнять, куда и зачем, и так банда вокруг замерла и насторожилась.
— Откуда знаешь? — Суо даже головы не повернул, но остановился в шаге от него.
— Тут крутится парень, называющий себя Вайсманом, — он представлял, насколько глупо смотрится, так что ухмылки «Хомры» его даже не тронули. — Он знает, куда ты идешь, знает зачем...
— Он не врет, — маленькая принцесса была здесь. Держалась за полу куртки Красного. Тот посмотрел на неё и под, удивленное Ятовское: «Король, ты что, веришь ему?» обронил:
— Приходи завтра утром в бар.
На этом и расстались.

6.
— Так ты пойдешь? — Мунакату уже не удивляло, что Авашима знает о нем много больше, чем он хотел бы. И собирался рассказывать. Поэтому только осуждающе покосился на её изображение, на голографическом экране.
— С барменом поговорила? — подошедший, было, официант постарался казаться как можно более не заметнее, что бы, не отвлекать его от разговора. При этом даже не старался сделать вид, что ничего не слышит.
— У него, вообще-то, имя есть, — это неожиданное заступничество заставило Рэйши мысленно поставить себе пометку: присмотреться к так называемому хозяину бара, повнимательнее. Не ровен час, Сэри сменит фамилию.
— Уверен, что он очень им гордится, — отступать он, впрочем, не собирался. — Но это не значит, что этим же, должен заниматься я.
— Гордиться своим именем?
— И этим тоже.
Ее не так просто было обмануть этим напускным безразличием и спокойствием. Другой вопрос, что именно поэтому Сэри не стала лезть к нему с дальнейшими расспросами. Помолчала немного, словно собираясь с мыслями, а потом вздохнула.
— Будь осторожнее. Если этот тип, что крутится вокруг Красного, действительно, Вайсман...
— Неужели ты в это веришь? — удивительно, но он не чувствовал прежней уверенности, что все это бред собачий.
— Предпочитаешь считать, что, он псих?
— Предпочитаю апеллировать фактами, — он уже собрался сделать заказ, но тут стул напротив отодвинули, и за ним устроился Суо Микото собственной персоной. Естественно официанта как ветром сдуло. — Что ты здесь делаешь?
— Это ты кому? — забеспокоилась Авашима и Мунаката молча развернул КПК, демонстрируя ей невозмутимо закурившего лидера «Хомры».
— Он мысли читать умеет? — поинтересовалась девушка.
— Не думаю, — судя по всему, Красного не слишком беспокоил тот факт, что они обсуждают его, но Рэйши все равно постарался свернуть разговор. Что-то не давало ему и дальше делать вид, что он сидит за столиком один, хотя виду он не подал. Отложил трубку и посмотрел на сидящего напротив парня. Сейчас, когда свиты Суо не было рядом, он мог позволить себе рассмотреть Микото, тем более, что не похоже, что тот возражал.
Некоторое время они сидели, вот так молча, просто смотря друг на друга, и никто не спешил начинать. Мунаката откровенно не знал с чего, а Кинга и такое, похоже, устраивало – он, задумчиво выпуская дым и словно бы не замечал компании вовсе.
— Кажется, ты сказал, завтра? — поняв, что возвращения гарсона не дождется, разве что его сюда волоком притащат, и с сожалением отложил меню, хотя уже успел выбрать чай, который закажет.
Микото смерил его еще одни взглядом, вдобавок ко всем тем, что уже успел наградить, а потом наклонился через стол и ухватил Рэйши за ворот рубашки. Тот, не ожидая рывка, подался вперед и удивленно распахнул глаза, когда губ коснулись чужие, немного жесткие. Да не просто коснулись, а жадно прихватили.
Репортер рванулся, едва не оставив кусок ткани в пальцах Короля, стремясь освободиться от столь бесцеремонного контакта и в следующий момент ударил, метя кулаком в лицо. Удар поймали раскрытой ладонью, погасив замах, и Суо впервые за сегодняшний день поднял голову и посмотрел ему прямо глаза.
— Никогда не смей делать подобного.
— Что именно? — Красный заинтересованно как-то, даже, приподнял бровь.
— Того, что сейчас произошло.
— И что именно в произошедшем, — слово выделили голосом. — Заставило тебя так отреагировать?
— Не прикидывайся, словно не понимаешь, — Рэйши тоже не остался в долгу, поняв вдруг, что такая вот словесная перепалка кажется ему более чем уместной. Более того, он готов продолжать её. — По-твоему нормально целовать совершенно незнакомых парней, притом в общественном месте?
— Если они тебе нравятся. Тем более, мы уже знакомы.
— Шапочно, — счел нужным уточнить Мунаката и задохнулся от наглого:
— А я пока тебя только поцеловал.
Больше терпеть этого типа в зоне визуального контакта он не мог. Он будто задался целью вывести его из себя. И не сказать, что это было невозможно. По крайней мере, Рэйши уже сейчас чувствовал острое желание схватить его за грудки и как следует встряхнуть. Единственное в чем он не был уверен, так это в реакции оппонента.
— Этим и ограничимся, — Мунаката поднялся и направился в сторону выхода.
Красный и не подумал его останавливать. Только когда репортер коснулся ручки двери, бросил вслед.
— Не забудь о приглашении в бар. Будет жаль, если ты струсишь.
Рэйши сделал вид, что не услышал.

7.
Если Красный король думал, что произошедшее заставит его отступить, то он очень плохо знал Мунакату Рэйши. Да, репортер не раз и не два прокрутил в голове все то, что возможно произойдет после того, как он придет в бар, вплоть, до самых печальных, по его мнению сценариев, вроде того, что о произошедшем станет известно «Хомре», но в указанное время остановился на пороге и уже не дожидаясь приглашения, толкнул дверь.
Банда и правда была здесь. Рассредоточилась по бару, перебрасываясь шуточками, но вот самого Суо видно не было и это поневоле заставило насторожиться.
— Он наверху, — Изумо обратил на него внимание. — Ночь была бессонная и вот результат.
— И чем же он таким занимался? — это не должно было звучать, как фраза ревнивой подружки, решившей поймать бойфренда на походе налево, но звучало.
— Насколько я знаю - изучал твои материалы, — бармен мягко улыбнулся. — И у него возникли несколько вопросов.
— По мне там все понятно написано.
— Значит не все, — ему указали на лестницу, ведущую на второй этаж и Рэйши, ничего не оставалось, как начать подниматься. Только оказавшись в длинном коридоре, он сообразил, что так и не спросил, какая из комнат принадлежит Красному.
— Прекарсно! — сетовать оставалось либо на собственную недогадливость, либо на чужое чувство юмора, оказавшееся не иначе черным: он сомневался, что «Хомра» благосклонно воспримет, если он начнет заглядывать во все двери. Особенно рыжеволосый Ята, у которого были явно проблемы с собственным ростом и самоидентификацией. Но попробуй объяснить это человеку, который чуть что хватается за бейсбольную биту, а передвигаться предпочитает исключительно на скейте. не иначе, что бы добавить себе пару лишних сантиметров.
Мунаката уже собрался спуститься вниз и поинтересоваться точным местонахождением Микото, но тот уже вывернул на него сам, открыв ближайшую из дверей. Окинул внимательным взглядом, после чего развернулся и ушел вглубь помещения. Репортер воспринял это, как приглашение войти.
— И зачем ты меня приглашал? — он нарочно не стал упоминать о разговоре с барменом. Не хватало еще, что бы стало понятно, что вскользь оброненная фраза о том, что Красный всю ночь читал его статью, в какой-то мере польстила. Кто его знает, может, он так продирался через казенный язык, а вовсе не был увлечен. И вообще, какая ему разница, как этот тип читал его статью?!
Вместо ответа Микото уже привычно потянулся за сигаретами и приподнял бровь, когда её выдернули прямо изо рта.
— Курить вредно, — Рэйши смотрел куда угодно, только не на эти хищные губы. Что б, не вспоминать о том, что произошло вчера.
— Мог бы попросить поделиться, — красноволосый вытащил еще одну.
— Я вовсе не... — курить действительно хотелось, и он прихватил фильтр губами, потянулся за зажигалкой и замер, услышав негромкое:
— Не прямой поцелуй.
Мунаката сам не понял, как сгреб его за грудки.
— Послушай ты!
Дым выдохнули в лицо, и он закашлялся, а в следующее мгновение оказался лежащим на постели, подмятый чужим сильным телом. Задохнулся, когда к паху прижались, заставляя почувствовать, насколько Красный возбужден. Замер, сам, не понимая, чего хочет. Ощущения, чувств, эмоций было слишком много, и когда Суо вклинил колено между его ног, Рэйши сам приподнял бедра, потерся, не отрывая взгляда от янтарного золота глаз.
И, кажется, этим окончательно развязал Королю руки.

8.
— Мне сказали, у тебя возникли вопросы по поводу статьи…
Они лежали на разворошенной постели, медленно приходя в себя. Это было какое-то безумие, огненная гонка с ослепительным финалом, оставившим ощущением полной удовлетворенности и сладкой усталости.
— Один, — Микото потянулся через него, словно специально зацепив пальцами плоть, и Мунаката вздрогнул, от остаточного удовольствия, хрипло охнув. Скосил глаза на ноут, который подвинули к ним, и повернулся набок, бестрепетно подставляя Суо спину. Тот не преминул прижаться, проехался пальцами между бедер, цепляя влажные от смазки мышцы, не давая сосредоточиться ни на чем другом, кроме желания повторить то, что было совсем недавно.
— Перестань…
Вышло с просительными интонациями, и в любой другой ситуации репортер скорее бы язык себе откусил, нежели позволил себе что-то подобное, но не здесь и не с Красным. Тот хмыкнул и прижал его ближе, наконец, открыв нужный файл.
— Вот здесь… — указал на заметке о возможных проводимых экспериментах с использованием Сланца. — Откуда информация?
Дыхание щекотало кожу, заставляя тонкие волоски на шее подниматься, и Рэйши поймал себя на том, что вовсе не против ,обнаружить на ней потом пару меток.
— Мне попалось досье Дайкаку Кокуджоджи, — голос, что хорошо не дрогнул. — Он был лейтенантом, направленным в Дрезден в январе сорок пятого. В архиве я обнаружил несколько его писем, адресованных Вайсману. Ничего крамольного – бытовые вопросы, — пояснил на вопросительное хмыканье – кажется, у Микото это было любимым междометьем. — Интересуется, как дела у Клаудии. Это сестра Адольфа. Но вот что странно. Именно имя Дайкаку фигурирует в отчете о доставке Сланца в Японию.
— Это не доказывает проведения экспериментов. Он мог просто увлечься девушкой.
— Но и не опровергает. К тому же он находился в Дрездене до апреля... безвыездно... — кожу все-таки прихватили и Рэйши замер, отказываясь верить, что прозвучавший звук принадлежал ему. Впрочем, спустя мгновение ему доказали, что еще не так стонать может, когда прижали к постели, убрали волосы и атаковали загривок. Целовали так долго, что сам приподнял бедра, молчаливо прося о продолжении. И ему не отказали, снова взяв. Оставив опираться на локти и колени, закусывать собственное запястье, что бы хоть как-то заглушить вскрики.
Затылочные пряди сжали, и Мунаката запрокинулся, задыхаясь от возросшего ритма, сам подавался назад, насаживаясь на немаленький член любовника, жмурился от болезненного удовольствия.
Финал был не менее ярким, особенно когда Микото приласкал его, погладив на подъеме головку, и несколько раз резко ворвался, преодолевая сопротивление мышц. Замер, прижимаясь к его спине, наслаждаясь тем, как сокращаются мышцы, гладил тело пальцами, впитывая послеоргазменную дрожь.
Рэйши несколько мгновений сохранял устойчивое положение, а потом растянулся на простыне, найдя в себе силы только на то, что бы отодвинутся от влажного пятна. Прикрыл глаза, слушая, как бьется сердце Красного.
— Зачем тебе Сланец?
— Увидишь, — его коротко поцеловали в висок.

9.
Стоило бы сомневаться, что в музей отправится вся банда? «Хомра» вообще, насколько он мог заметить, была единым организмом, готовы на все ради своего Короля. И это порождало некое чувство если не зависти, то сожаления, что он сам не имеет чего-то подобного.
А еще он отчетливо понял, что они его никуда не примут. Как ревнивое чадо, чья родительница решила, наконец, наладить личную жизнь. Воображение охотно подкинуло ему образ Суо в переднике, причем кроме него на Красном больше ничего не было, и Рэйши поздравил себя с помешательством.
Потому что, черт возьми, ему нравилось то, что он видел.
— Слюни подбери, — рыжий Ята остановился рядом с ним, пока остальные рассредоточивались по залу. Проникновение удалось настолько легко, что оставалось только диву даваться.
— Что прости? — Рэйши обещал себе, что не будет реагировать, но это оказалось выше его сил.
— Думаешь если он тебя трахнул, теперь будет бегать за тобой, как собачонка. У него есть мы и... — Мисаки удивленно вякнул, когда приложили лопатками о стену.
— Я теперь послушай меня, мальчик, — Мунакала сжал ворот его футболки и расчетливо потянул вверх, заставляя приподняться на цыпочки – прекрасно знал, как болезненно парень реагирует на указание на собственный рост. — Ничего такого я не думаю. А что думаю, касается только меня и Микото. Или... — он понизил голос. — Так хотелось оказаться на моем месте?
Ята рванулся так, что чуть не оставил ткань в его пальцах, а покраснел почти до слез. Репортер отпустил его и даже отодвинулся, иначе бы его точно снесли.
— Зря ты так, — Кусанаги, стоящий в тени одного из стеллажей с осколками абканских табличек****. Проводил сбежавшего на второй этаж рыжего долгим взглядом.
— Что именно?
— Он может и кажется взбалмошным и агрессивным, но предан Микото, как никто.
— И это дает ему право заявлять мне такое?
— Нет, — Изумо поправил очки. — Но и тебе стоит воздержаться от того, что ты сказал. Он с нами гораздо больше, чем ты и, если, ты настроишь против себя всю «Хомру» ничего хорошего не будет. Особенно если будешь пытаться перетянуть внимание Суо.
— Я, по-твоему, восторженная поклонница?
— Ты тот, кто даже не уверен, что он не забудет тебя на завтра, — Кусанаги неожиданно усмехнулся. — Я видел его возле хранилища.
— И что это значит? — Рэйши все меньше нравился этот разговор.
— Только то, что Кинг хотел, что бы ты присоединился к нему, — бармен прошел мимо, оставив его в одиночестве. Не иначе пошел разыскивать Мисаки.
Мунакате ничего не оставалось, как последовать в указанном направлении.

10.
— И зачем тебе этот камень? — дверь хранилища была вскрыта, и он перешагнул её, остановившись за спиной у Микото.
— Сланец.
— Я помню, как он называется!
Суо чуть повернул голову и посмотрел на Анну – ту самую девочку, которую Рэйши определил как принцессу. Ничего не сказал, но Кушина кивнула и оставила их одних.
— Спрашиваешь, зачем мне Сланец?
— Да, — ощущение, что оказался в клетке с хищником, только усилилось от пристального взгляда золотистых глаз. — Что в нем такого, что ты заставляешь своих красть у меня материалы, а потом суешься сюда, на охраняемую территорию?
— Он мне снился, — сейчас любовь Микото отвечать односложно нервировала куда больше, чем обычно. Хотелось ухватить за волосы и приложить обо что-нибудь головой, хоть о тот же Сланец, что бы хоть как-то расшевелить. Может, поэтому Рэйши не сразу понял, что ему сказали.
— Снился? Ты должно быть шутишь.
— Ну, тебе же сказали, что у меня бессонница? Но так было не всегда. Где-то полгода назад, — голос был негромкий, завораживающий, Суо вообще не видел похоже смысла его повышать. — Мне начал снится один и тот же сон. Этот самый рисунок, — он кивнул на круг в центре реликвии. — А когда я прикасаюсь к нему, руки начинают, покрываться уродливыми ожогами, от высокой температуры.
— То есть, — желание превратилось просто в насущную потребность. — Ты решил совершить такой извращенный способ самоубийства? Если предположить, — он стремительно преодолел разделяющее их с Суо расстояние и перехватил ладонь, не давая коснуться поверхности камня, — Что кратер образовался из-за этой штуки, где гарантия, что она тебя действительно не сожжет?
— Её нет.
— Ты ужасен, — Рэйши закатил глаза. — Ты ведь не отступишься, да?
— Только, если, будешь все время так стоять и держать мою руку, — на него посмотрели с усмешкой. — Только представь, Мунаката. Двадцать четыре часа в сутки, в моей компании.
— Просто кошмар, — репортер охнул, приложившись затылком о камень, когда прижали, и сам потянулся к чужим губам.
— Как трогательно, — кажется, он начинал понимать героев женских романов, которые иногда так, пролистывал, когда они хотели убить вмешавшегося в самый интимный момент. Он сейчас тоже был не далек от этого.
— Что еще за тип?
— Утверждает, что является Адольфом К. Вайсманом, — кротко уведомил любовника Рэйши, разглядывая явившегося.
— Это, я и есть, — тот совершенно по-детски надулся. — Можете в архиве справиться. Там фотография должна быть, — мысленно Мунаката себе попенял. Надо было найти снимок, еще, когда первый раз столкнулся. Хотя бы что бы засвидетельствовать портретное сходство, или опровергнуть.
— Что с моими ребятами? — в отличие от него Суо интересовали куда более приземленные вещи.
— А что сделаешь, если скажу – мертвы? — беловолосый совершенно безумно усмехнулся. Вот только продолжалось это недолго. Ровно до того момента, как кулак Красного впечатался в точеное личико и парня просто вынесло из хранилища. Он прокатился по полу, но даже встать не успел, как Суо настиг его и ударил снова.
— Убьет, — сам для себя констатировал Мунаката, отлипая от Сланца. Прошел к лежащему почти возле самой двери Рикио – кажется, их хотели предупредить о названных гостях – и коснулся жилки на шее, проверяя пульс. Тот был, хоть и слабым. — Они просто без сознания, — крикнул, не сомневаясь, что услышат, а потом уловил сладковатый запах похожий на хлороформ. — Хороша банда…
— Какая есть, — безумец сплюнул окровавленным ртом и буквально снес опустившего кулаки Красного. Вцепился в шею и принялся душить.
— Как я все это ненавижу! — шипел, едва слюной не брызжа. Мунаката было дернулся помочь, но его отшвырнули с пугающей легкостью, так что уехал по гладкому полу к самому стеллажу с табличками и они посыпались на него, вперемешку осколками. — Всех вас… Короли, претенденты на силу… Кичитесь ей, своей болезненной гордостью, а на деле… Чертов Кагуцу предпочел уронить свой меч, вместо того, то бы поделиться, а я ведь обещал его ему столько всего, — он нес какой-то совершенно несусветный бред, все сильнее сжимая пальцы. — И я понял… вас надо давить! — звериные глаза помутнели, а потом пальцы Суо, пытающиеся оцепить чужие разжались, и крик умер в горле, не родившись. — Вот и все… — черты лица беловолосого исказились, утратили всякую человечность. Теперь он больше всего был похож на какого-нибудь демона из нижнего мира. Если это и был Вайсман, то он давно перестал быть тем, каким его описывали хроники: застенчивым нерешительным, следующим словам сестры. Сейчас это была скорее оболочка, и управлял ей кто угодно, но только не человек. Зашевелившиеся сытыми змеями пряди только подтвердили эту догадку.
Вот только Рэйши это мало интересовало. Он во все глаза смотрел на Красного и не мог поверить. Кто угодно, только не Суо. Не самоуверенный, хамоватый тип, ворвавшийся, в его жизнь, подобно солнечном ветру, и так же все сметающий на своем пути. Не оставляющий ни шанса на спасение.
И вот теперь… Слуха репортера достиг низкий, продирающий вдоль хребта гул и он вскинул голову, утопая в сиянии. Ярко-красном, как вспыхнувшее пламя, пульсирующим, как живое человеческое сердце, быстро и отрывисто. Как начавшее биться сердце.
Веки Микото дрогнули, и он распахнул глаза, хрипло выталкивая из легких скопившийся воздух, поднял ладонь к лицу, как будто впервые увидел.
— Нет! — визгу, исторгнутому беловолосым, позавидовала бы любая полицейская сирена. — Ты должен был сдохнуть! Быть не может!
Рэйши и сам не верил, наблюдая за тем, как пальцы любовника медленно, но верно окутывает пламя. Самое настоящее – он чувствовал его жар даже с того места, на котором стоял. Что до Вайсмана, ему и вовсе пришлось заслониться рукой.
Табличка, прилетевшая ему по затылку, стала неожиданностью для всех.
— Суо-сан, вы в порядке? — Ята подкинул в руках еще одну – кажется, прогулка повлияла на него более чем благотворно, как и на Кусанаги, высившегося у рыжего за спиной – и охнул, порезавшись, на камень плеснуло кровью. — Итай!
— За собой следи, — Микото с трудом сел, потирая синяки на шее. — Кровавый ритуал тут решил устроить?
— С чего вдруг?
— Это абканские таблички, — заметил Мунаката.
— И?
— По легенде они открывают портал в другой мир, — потому, как вытянулось лицо Яты, стало ясно, что либо учителя в его школе откровенно халтурили, либо, что более вероятно, халтурил уже он.
— То есть? — раритет взвесили в руках. — Можно активировать и разом избавиться от этой проблемы?
— Или приобрести новые, что вероятнее, — Красный, пошатываясь, поднялся. — И это легенда, Ята...
— Себе это скажите, Суо-сан, — глаза у мальчишки были подозрительно влажные. — Натуральный же феникс...
Чувствуется, они могли долго так вот пререкаться, но беловолосый, очевидно, как истинный эгоист терпеть не мог игнорирования.
— Ненавижу! Всех вас ненавижу, отребье. Уничтожить! Убить! Да, именно!
— На стрейна, вроде не похож, — члены «Хомры» переместились, так что бы оказаться рядом с Королем и от этого, кажется, Вайсман рассвирепел еще больше.
— Как вы смеете?! Я лучше, совершеннее этих ничтожеств! Я Бесцветный!
— Самомнение у тебя точно совершеннее, — Кусанаги покосился на табличку в руках Яты. — Кинг, что у нас репортером?
— Потом разберемся, — кулаки хрустнули. — Сейчас меня больше интересует этот.
— Что вы в нем, вообще, нашли? — без любимой биты Мисаки явно чувствовал себя неуютно.
— Что? — если до этого Мунаката чувствовал себя, чуть ли не лишним на этом празднике жизни, то сейчас оказался в центре внимания, и это не было пределом его мечтаний. — Я ненавижу то, что вызывает неприятности.
— И какое это отношение имеет ко мне? — он был готов откусить себе язык, но все-таки спросил.
— Ты? Не вызываешь.
Это оказалось последней каплей.
— Это все, что ты хочешь мне сказать?! Тебя тут чуть не убили, а ты...
— Ну, прости, что разбил твои мечты, — легкое пожатие плеч, за которое Красного снова захотелось ударить. Чтобы не реагировал так отстраненно, что бы чуть серьезнее относился к своей жизни. Потому что он ведь, действительно, мог сегодня... Мунаката запретил себе об этом думать.
— Да забудь. С тобой, уверен, все мои надежды никогда не станут явью...
— Рэйши, — было что-то в голосе Кинга такое, что заставило его заткнуться. — Оглянись.
Мунаката послушался. Собственно, что ему еще оставалось в этой ситуации: они посреди зала музея, куда забрались незаконно, большая часть «Хомры» в отключке, а так, называемый Бесцветный, явно не лыком шит. Он бы не удивился, если бы у него за спиной оказался взвод спецназа, или что-то вроде, но все оказалось, куда более, прозаичнее, что ли.
Сланец снова мерцал. На этот раз льдисто-синим, как проточная вода, светом. Манил, словно звал к себе. Репортер сделал шаг, потом еще один, чувствуя, как сердце колотится в том же ритме, почти подкатывает к горлу, а кровь шумит в висках.
— Не смей! — Вайсман взвизгнул так, что дал бы сто очков вперед любой сирене. — Иначе я их убью.
— Ты и так нас убьешь, — Мунаката, даже, не обернулся. — А так у нас будет шанс...
Он сделал еще один шаг, и свечение поглотило его целиком.

Эпилог:
— Что ты теперь намерен делать? — они стояли на краю кратера, и задумчиво дымили, прикурив каждый от своего пламени. Со времени вылазки в музей прошло несколько дней, и сила внутри успокоилась и перестала клокотать, пытаться выплеснутся при каждом удобном случае. — Бесцветный сбежал, но вряд ли отступится.
— Я? — Суо чуть повернул голову. — Поставить этот мир на уши. Ты со мной?
Мунаката прекрасно понимал, что делает самую большую глупость в своей жизни, что, скорее всего они, передерутся и переубивают друг друга, так и не сумев найти компромисс в первом, же возникшем споре – чувствовал это всей кожей, но сердце Микото билось здесь, совсем рядом и он спокойно вложил пальцы в протянутую руку.
— Я с тобой.

@темы: Подарки'14